Российская империя и становление Великого княжества Финляндского в 1808 — 1820 годы

Автор: Юрки Пааскоски, доцент

Карта Великого княжества Финляндского. 1831 г. НА Финляндии.

Пятого (17) сентября 1809 года в г. Фридрихсгамне (ныне г. Хамина) был подписан шведско-российский Фридрихсгамский мирный договор*). Согласно IV пункту этого договора Швеция уступала Российской империи губернии Кимменегардскую (Кюминкартано), Ниландскую и Тавастгускую (Уусимаа-Хяме), Абовскую и Бъернеборгскую (Турку-Порискую), Саволакскую и Карельскую, Вазовскую, Улеаборгскую (Оулускую), а также часть шведской губернии Вестерботен до реки Торнео и Аландские острова. Война, которую в Финляндии называют «Финской», а в России “Русско-шведской войной 1808 — 1809 годов», явилась одним из переломных моментов в истории Финляндии, так как ее следствием стало завершение длившегося 600 лег вхождения Финляндии в состав Шведского королевства. Однако основные традиций шведского правления и культуры остались без изменений и продолжили свое функционирование.

* В Финляндии этот договор называют Хаминским, в российскую историографию он вошел как Фридрихсгамский. Разночтение в топонимических названиях, наименованиях договоров вызвано тем. что вплоть до 1863 года государственным языком Финляндии был шведский. На нем велось все делопроизводство, судопроизводство, обучение в высших школах. Географические названия губерний, городов, рек и т.п. на картах также обозначались на шведском языке. В связи с этим  данном тексте используются шведоязычные названия, а в скобках приводятся современные финские названия. 

(Прим. переводчика)

В марте 1809 года в г. Борго (Порвоо) был созван сейм, на котором в торжественной обстановке в присутствии Императора России Александра I Финляндия была провозглашена Великим княжеством Российской империи с особым административным статусом, включающим Комиссию финляндских дел, Правительствующий Совет (с 1816 года Императорский Финляндский Сенат), налоговую систему, закон о лютеранской церкви, прежние сословные привилегии, который окончательно утвердился к 1820 году. Великое княжество Финляндское «строили» согласно русскому плану, но при этом, как метко выразился в 1911 году российский профессор международного права Борис Нольде, — «из шведского строительного материала».

Географически и этнографически Финляндия была известна давно, это явствует из географических карт Северной Европы и различных описаний XV-XVI веков. Административным названием «Великое княжество» Финляндия обладала еще находясь под властью Швеции (Magnus Ducatus Finlandiae, Storfurstendömet Finland). Об этом свидетельствуют названия на картах губерний и дорог, а также наименования гидрологических и рекогносцировочных карт XVII-XVIII вв. Западной границей северного Великого княжества считалась река Каакамайоки, которая одновременно являлась и границей между провинциями Эстерботен (Похьянмаа) и Вестерботен (Лянсипохья). Начиная с 1581 года, шведские правители включали в число своих титулов и титул «Великий князь Финляндский» и отказались от него лишь в 1809 году после заключения Фридрихсгамского мира. Великим князем Финляндским могли титуловаться как шведский король, так и его сын. Например, в 1802 году Густав IV Адольф присвоил этот титул своему младшему сыну Карлу Густаву.

Согласно Ништатскому и Лбоскому мирным договорам со шведами (соответственно 1721 и 1743 гг.), Российская империя получила Выборгскую, Кексгольмскую и Кюмменегордскую провинции. Административные и юридические вопросы этих провинций были отнесены к ведению Камер-конторы Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел, а также Юстиц-коллегии Лифляндских, Астляндских и Финляндских дел. С 1744 года Выборгская, Кексгольмская и Кюмменегордская провинции получили статус губерний, а в 1783 году было учреждено Выборгское наместничество. В 1802 году при Александре I оно было преобразовано в Финляндскую губернию. Впоследствии эту территорию в России стали именовать «Старая Финляндия», тем самым отличая её от “Новой Финляндии” — территории шести бывших восточных шведских губерний, присоединенных к России в результате Русско-шведской войны 1808 -1809 годов.

В январе 1809 года — еще до Боргоского сейма и подписания Фридрихсгамското мира — российский император Александр I принял титул “Великий князь Финляндский’,’ подчеркнув этим решимость сдерживать отвоеванные v Швеции провинции. Название “Великое княжество Финляндское” прочно вошло в российский обиход после Боргоского сейма, состоявшегося в марте 1809 года. Административно Финляндия стала единым целым в 1812 году, когда “Старая Финляндия” была включена в состав Великого княжества.

Тильзитский договор

По мнению многих исследователей, российско-французский договор, подписанный 28 июня (9 июля) 1807 года в Тильзите, согласно которому Россия признала создание Великого герцогства Варшавского и примкнула к Континентальной блокаде, фактически определил судьбу восточных провинций Швеции — их присоединение к Российской империи. В касающемся наступательного и оборонительного союза секретном V пункте Тильзитского договора Наполеон требовал от Александра I участия в действиях, целью которых было заставить формально нейтральных, но продолжавших вести торговлю с Великобританией Швецию, Данию и Португалию присоединиться к Континентальной блокаде. Однако реальный ход событий был гораздо сложнее. Для России смысл Тильзитских переговоров заключался не в договоре о Континентальной блокаде, а в урегулировании ситуации Прусского королевства, создании Великого герцогства Варшавского и организации геополитических, стратегических и экономических вопросов на принадлежавших Османской империи Балканах и территориях восточного Средиземноморья. В результате переговоров, Александру I, как более слабой стороне союза, пришлось отозвать свои войска из Валахии и Молдавии, а также из Далмации, принадлежавшей Хорватии, из города Котор, расположенного в Монтенегро, и с Ионических островов, находящихся на западе от Греции.

Особое беспокойство у Александра I вызывало Великое герцогство Варшавское, сформированное Наполеоном I из территорий, обретенных Пруссией и Австрией в 1772, 1793 и 1795 годах в результате разделов Польши. Было ясно, что создание герцогства подогревает национальные чувства поляков и может оказать влияние и на невошедшую в состав герцогства часть Польши, полученную Россией при разделе. Чтобы отвлечь Александра I, Наполеон указал ему на шведское направление, сказав при этом, что Россию не может удовлетворять ее нынешняя северо-западная граница, ибо она проходит слишком близко от российской столицы — Петербурга.

В XVIII веке Россия воевала со Швецией трижды: в 1700 — 1721, 1741 — 1743 и в 1788 — 1790 годах. В ходе первой из названных выше войн — в 1710 — 1716 годах — Россия завоевала пять восточных шведских провинций вплоть до Кайну и Эстерботен, но по Ништатскому миру (1721) Петр I возвратил Швеции большую часть завоеванной территории за исключением Выборгской и Кексгольмской провинций. Захват значительной части территории Финляндии повторился в ходе войны 1741 — 1743 годов (известной как «Война шляп»), Россия опять довольствовалась небольшим, хотя и стратегически важным перемещением на запад российско-шведской (финляндской) границы. Согласно Абоскому миру, подписанному в 1743 году, государственная граница была передвинута до реки Кюмийоки. Таким образом, Россия получила крепости Фридрихсгамн (Хамина), Вильманстранд (Лаппеенранта) и Нейшлот (Олавилинна, ныне Савонлинна). Столь небольшие изменения границы свидетельствовали о том, что Российская империя не имела активного намерения расширяться в шведском направлении. Однако мирный договор содержал некоторые выгодные для России пункты, которые повлияли на решение вопроса о границе, в том числе, укрепление отношений между династиями обеих держав и ослабление королевской власти в отношении сословий. Все эти моменты давали России возможность влиять на внутреннюю политику Швеции.

В конце XVIII века политика Российской империи в отношении Швеции изменилась. Петербург частично смирился с захватом власти в 1772 году Густавом III и последовавшим за этим изменением формы правления, которая усилила государственное положение короля по отношению к сословиям. Но Петербург никак не мог согласиться с реваншистской и агрессивной «восточной» политикой Густава III, кульминацией которой стало нападение Швеции на Россию в 1788 году. Несмотря на то, что нападение закончилось для шведов неудачей, для России это было знаком того, что Швеция намерена пересмотреть границы с Россией. После заключения в 1790 году Верельского мира, встревоженная шведским реваншизмом Екатерина II решила укрепить Выборгскую губернию («Старую Финляндию») и поручила это генералу А. В. Суворову. Создание массивной и хорошо сохранившейся до наших дней цепи укреплений на территории Кюменлааксо с опорными пунктами для флота и военными каналами было завершено к 1797 году.

В период 1790 — 1807 годов Россия и Швеция зачастую вместе оппозиционировали Франции в качестве союзников или участников более широкой коалиции. Дроттнингхольмский договор, подписанный в 1791 году Густавом III и Екатериной II, договор, заключенный в Гатчине в 1799 году между Густавом IV Адольфом и Павлом I, и последовавший за этим вооруженный нейтралитет, который в действительности был союзом северных стран, направленным против Великобритании, а также участие обеих держав в войнах 1805 — 1807 годов на стороне Третьей коалиции, указывают на то, что ни Россия, ни Швеция не принимали революционные традиции наполеоновской Франции. Однако в этот же период между Швецией и Россией возникали политические кризисные ситуации, едва не перераставшие в военные действия.

Причиной одного из кризисов в 1802-1803 году стал спор о Абборфорском мосте, возникший из-за неверного толкования Густавом IV Адольфом Абоского мирного договора. Кульминацией спора стал вопрос о владении Абборфорским мостом через реку Кюмийоки. Не смотря на то, что ситуация была разрешена мирным путём, в апреле 1803 года Александр I направил Густаву IV Адольфу ноту, в которой Россия впервые за последние сто лет угрожала Швеции войной, если в споре об Абборфорском мосте не будет достигнуто удовлетворяющее Россию решение. Король уступил, и войны удалось избежать. Совершив в 1803 году военную инспекцию «Старой Финляндии», Александр I решил построить вблизи нынешнего города Котка Кюмменегордскую крепость (Кюминлинна), которая находилась вблизи Абборфорского моста и была одной из самых современных и дорогостоящих крепостей своего времени. Кризис 1802 — 1803 годов стал знаком перемен в отношениях между Россией и Швецией. В Петербурге реваншистская тенденция политики короля Густава IV Адольфа оценивалась как угрожающая. Поэтому предложение, сделанное Наполеоном в сентябре 1807 года о перемещении российско-шведской государственной границы в западном направлении, предоставляло, по мнению Александра I и его генералов, заманчивые перспективы.

Принуждение Швеции к участию в Континентальной блокаде оказалось нелегкой задачей. В 1803 году Густав IV Адольф заключил с Великобританией особо выгодный торговый договор, к которому было добавлено соглашение о субсидиях, предназначенных для оснащения и содержания шведской армии, флота и крепостей.

Густав IV Адольф узнал о Тильзитском договоре и требовании присоединения Швеции к Континентальной блокаде. Согласись на требования Александра I, шведский король подверг бы процветающие шведские города западного побережья бомбардировкам английского военно-морского флота. Это могло оказаться вполне реальным, учитывая бомбардировку англичанами Копенгагена, а также захват ими датского флота и увод его в порты на восточном побережье Англии.

В связи с этим Густав IV Адольф предпочел выждать и посмотреть, насколько долговременным окажется Тильзитский договор. Кроме того, король полагал, что зима не самое подходящее время года для военных действий, и Александр I не начнет войну против Швеции в это время года.

Заключив Тильзитский договор, Александр I пытался сначала добиться решения вопроса дипломатическим путем. Шведский король по вышеупомянутым причинам стремился затянуть переговоры до конца 1807 года. Александр I также не спешил, поскольку участие в больших сражения в 1805 — 1807 годах было бы изнурительным для российской армии, часть которой под командованием генерала Михельсона все еще находилась в Валахии и Молдавии, а другие части в Прибалтийских губерниях и на бывших польских землях. Основные силы российского военно-морского флота были далеко в Средиземном море, а Балтийский флот, базировавшийся в Кронштадте и Балтишпорте (ныне Палдиски в Эстонии), не мог рассчитывать на успех в борьбе с объединенными силами британского и шведского флота.

В то же время Наполеон оказывал давление на Александра I, чтобы тот выполнял условия Тильзитского договора. В России французская политика Александра I вызвала отрицательную реакцию. Основными противниками этой политики были французские эмигранты, высшая знать и вдовствующая императрица Мария Федоровна.

Они противились политической аморальности Французской революции и не одобряли действий Наполеона. В числе критиков Тильзитского договора был и известный российский историк, классик русской литературы H.М.Карамзин, считавший этот договор постыдным.

Российская и шведская стратегии

В го время, пока предпринимались дипломатические действия для мирного решения, генералы готовились к войне. Наступательный план русской армии было поручено разработать генералу Г.М.Спренгтпортену, который был родом из Финляндии и уже долгое время не привлекался к решению подобных вопросов.

План, подготовленный к ноябрю 1807 года, предусматривал начало военных действий с наступлением зимы, дабы шведско-британский флот не имел возможности для проведения операций. В последний день декабря 1807 года Спренгтпортен был приглашен к императору на совещание, в котором участвовали также военный министр А.А.Аракчеев, министр морских сил П.В.Чичягов и генерал Ф.Ф.Буксгевден, которого собирались назначить главнокомандующим «шведской кампании». Спренгтпортен получил возможность изложить свой план, по которому войска колоннами должны были продвигаться вперед по трем направлениям: на Гельсингфорс-Свеаборг (Хельсинки-Суоменлинна),Тавастгус (Хямеенлинна) и Сант-Михель (Миккели). Перед двумя последними колоннами была поставлена задача — отрезать шведским войскам путь к отступлению в Эстербоген. Спренгтпортен представил также проект прокламации, содержавшей обещание финляндцам о создании собственного государства под российским протекторатом, а также гарантии Александра I сохранить все прежние законы и привилегии сословий. Кроме того, эти условия было необходимо утвердить на ландтаге, созванном императором.

В начале января 1808 года русские начали сосредотачивать войска в крепостях Выборгской губернии. Первыми прибыли особые крепостные части и части обслуживания. Задачей первых было подготовить снаряжение и казармы для прибывающих войск, вторых — обеспечить продовольствие, фураж и все остальное. В конце января главнокомандующим армии нападения был назначен генерал Буксгевден, под командой которого оказались две дивизии, уже сосредоточенные в губернии. Одновременно с этим была активизирована разведка на противоположной стороне границы; ее доклады поступали в штаб генерал-квартирмейстеру инженер-генералу П.К.Сухтелену.

В ноябре-декабре 1807 года шведский посол в Петербурге К.Б.Штедингк доложил Густаву IV Адольфу, что русские начали сосредотачивать войска вблизи границы со Швецией. Король принимал это за дезинформацию, с помощью которой хотели вынудить Швецию присоединиться к Континентальной блокаде. Разумеется, «утечка» сведений Штедингку о переброске десятков тысяч солдат в «Старую Финляндию» была психологической «войной», но шведскому послу в Петербурге становилось все яснее, что настоящая война между Швецией и Россией неизбежна. В конце января 1808 года Штедингк предупредил о русском плане нападения генерал-лейтенанта К.Н.Клеркера, временно исполняющего обязанности главнокомандующего шведской армией в Финляндии. Несмотря на то, что Клеркер не получил из Стокгольма никаких указаний на случай начала войны, он все же решил отдать приказ о мобилизации в поселенное войско. Даже самым отдаленным войсковым частям было приказано быстро мобилизоваться, и в середине февраля 1808 года Клеркер получил информацию о полной боевой готовности армии.

В то же время в Стокгольме определилась военная стратегия Швеции. Необходимо подчеркнуть, что Россия была не единственным направлением, откуда Густав IV Адольф ожидал нападения. Шведы опасались высадки войск Наполеона в Скооне и ожидали, что в Норвегии будет открыт новый фронт. Это означало, что шведскую армию следовало разделить на три части. Бригады шведской Финляндской армии, находящиеся в восточных губерниях по другую сторону Ботнического залива, должны были обойтись своими силами без особых подкреплений, что повлияло на принятую военным руководством тактику. Другая проблема возникала в связи с тем, что армия была не готова воевать в зимних условиях, к тому же участие военного флота для поддержки сухопутных войск представлялось невозможным. По этой причине, в составленном генералом В.М.Клингспором и одобренным королевским военным советом плане войны говорилось, что основным силам в Финляндии следует избегать боевых действий с неприятелем и отступать к Улеаборгу (Оулу). Свеаборг и Свартгольм — хорошо оснащенные и вооруженные крепости южного побережья — должны были продержаться до весны, когда главные силы Финляндской армии шведов начнут наступление в южном направлении, а объединенная шведско-британская эскадра войдет в Финский залив и высадит десант в тылу у русских.

В русском плане войны, составленном Спренгтпортеном, существенную роль играло время года, так как зима была «на руку» русским. Наступление на Свартгольм, Тавастгус и Або (Tуpку) должно было быть стремительным, чтобы занять эти города до начала весны. Первой главной целью являлась морская крепость Свеаборг, которую следовало окружить и заставить сдаться в короткие сроки. Второй задачей было воспрепятствовать отходу главных сил шведской армии на север. Было необходимо не только помешать этому отступлению, но и нанести шведам значительный урон, чтобы существенно ослабить их способность к сопротивлению.

К середине февраля войско Буксгевдена (общей численностью в 19 000 солдат и офицеров) было сгруппировано в три дивизии. Вблизи от Пыттис (Пюхтя) в устье реки Кюмийоки находилась 17-ая дивизия генерала H.М.Каменского, немного севернее, в Аньяла и Келти — 21-ая дивизия генерал-лейтенанта князя П.И.Багратиона, в Вильманстранде находилась 5-ая дивизия генерал-лейтенанта Н.А.Тучкова. Штаб главнокомандующего Буксгевдена находился под защитой крепостных валов Фридрихсгамна. Русским противостояло шведское войско генерала Клеркера численностью 21 000 солдат (шведов и финнов), из которых примерно 6 500 находились в гарнизоне Свеаборга и около 11 000 были дислоцированы в приграничных районах. Остальные находились в тылу, в частности, в Тавастгусе.

Осада Свеаборга

9 (21) февраля 1808 года русские войска перешли реку Кюмийоки без официального объявления войны. Шведские войска отступили к Тавастгусу, куда в конце февраля-начале марта прибыл главнокомандующий Клингспор. Русский инженер-генерал Сухтелен, получивший особое задание окружить Свеаборг, стремился к Гельсингфорсу (Хельсинки), в то время как главные силы русских наступали на Тавастгус, где, как полагалось, шведская армия заняла оборонительную позицию. Однако самого Клингспора там уже не было, а по его приказу главные силы шведов отходили через Сатакунта и Южный Эстерботен (Этеля-Похьянмаа) на Улеаборг. Дивизия генерал-лейтенанта Тучкова преследовала Саволакскую бригаду, отступавшую на Иденсальми (Иисалми) и Улеаборг.

Основные военные усилия русских весной 1808 года были сосредоточены на осаде Свеаборга. В Петербурге крепость считали труднодоступной, и ее завоевание было одной из основных задач войны. Шведы сильно укрепили и вооружили Свеаборг, поэтому руководивший осадой Сухтелен опасался, что штурм приведет к большим потерям русских и искал другие способы ее осады. Для этого он составил из членов бывшего Аньяльского союза (среди которых был и служивший в гражданской канцелярии Буксгевдена Г.В.Ладо) гак называемую дипломатическую команду, которая начала психологическое давление на коменданта крепости вице-адмирала К.О.Кронстедта и его военный совет. Аньяльским союзом именуется заговор офицеров (финнов и шведов) об отделении Финляндии от Швеции 1788 — 1789 годов. Заговор не удался, часть его участников была репрессирована, другая часть бежала в Россию.

Окруженный Свеаборг несколько недель не получал никаких сведений о ходе войны. Жены офицеров крепости, большая часть которых жила в захваченном русскими Гельсингфорсе, свободно перемещались из Свеаборга и обратно. Через них русские передавали в военный совет Свеаборга недостоверную информацию, в том числе, что французы высадили десант в Скооне, и мирное соглашение, на которое будет вынужден пойти король, является лишь вопросом времени. 6 (18) апреля 1808 года, окруженный и изолированный от остального мира Кронстедт, заключил с Сухтеленом соглашение, которое содержало особый параграф о капитуляции. Параграф гласил: если к 21 апреля (3 мая) пять шведских кораблей не появятся в море на рейде у крепости, Свеаборг сдастся. Корабли не подошли к назначенному сроку, и Кронстедт был вынужден сдаться. В Петербурге известие о взятии Свеаборга восприняли с ликованием. В честь этой победы звонили церковные колокола и был проведен военный парад.

События, касающиеся капитуляции Свеаборга, продолжают занимать исследователей. Наибольший интерес вызывает вопрос, получили ли офицеры крепости взятки от русских. По данному делу против Кронстедта было выдвинуто обвинение. Дело рассматривалось в военном суде в Стокгольме, но выяснить ничего не удалось. В российских архивах сохранились некоторые документы, согласно которым Буксгевден получил 30 000 рублей для подкупа офицеров Свеаборга. Однако нет никаких документальных доказательств об использовании этих денег по назначению, поэтому нет оснований для подозрения Кронстедта и офицеров крепости в получении взятки. У исследователей нет единого мнения относительно подкупа Кронстедта и мотивов сдачи крепости. Например, в недавно изданной в Финляндии «Истории Финской войны», профессор Юсси Т. Лаппалайнен утверждает, что подкупа, поскольку это выглядит неправдоподобным, не было. В свое время это дело интересовало главного библиотекаря Шведской Академии Вильгельма Одельберга. Пытаясь прояснить действия Кронстедта в должности коменданта Свеаборга, он исследовал его послевоенное финансовое положение и пришел к выводу, что вице-адмирал не взял “золотую подачку”; пораженческие настроения у Кронстедта и его военного совета были вызваны лишь изоляцией и распространяемыми русскими слухами и угрозами. Ключевую роль в военном совете сыграл его член — полковник Ф.А.Ягерхорн, который не верил в возможность отстоять крепость и вообще в способность Швеции защитить восточные провинции. Полковник являлся одному из известных членов Аньяльского союза И.А.Ягерхорну братом и был причислен к сторонникам Г.М.Спренгтпортена, добивавшихся независимости Финляндии. Тем не менее, сдача Свеаборга деморализовала шведскую Финляндскую армию, усилила пораженческие настроения, особенно среди офицерства.

Сражение при Оравайсе

Летом 1808 года отступившие к Улеаборгу основные силы шведов перешли в наступление, в июне они продвинулись к Южному Эстерботену, а отделившаяся от них 5-ая бригада полковника Й.А.Сандельса подошла к окрестностям города Куопио в провинции Саволакс, где восточный фронт был вынужден задержаться в течение нескольких недель. К концу августа 1808 года части Финляндской армии продвинулись к местностям Алаво (Алавус) и Виррат, а также Эхтэри и Карстула. Кроме того, шведы высадили около полдюжины десантов на побережьях Ботнического и Финского заливов. В июне-июле 1808 года их флот вел активные боевые действия на архипелаге, но без особых успехов. Русские войска, получив дополнительное подкрепление из Петербурга, и тем самым пополнив снаряжение и продовольственное обеспечение, во главе с полковником Е.И.Властовым в августе разбили шведов под Карстулой, под командованием майора О.X.Фиандта. Одновременно с этим вспомогательные силы генерала H.М.Каменского вступили в провинцию Эстерботен.

Самое крупное и кровопролитное сражение русско-шведской войны 1808-1809 годов произошло 2 (14) сентября 1808 года под деревней Оравайс (Оравайнен) к северу от города Ваза. В нем участвовало около 5 500 шведских солдат (шведов и финнов) под командованием полковника К. Й. Адлеркрейтца и от 6000 до 7000 русских солдат, которыми командовал генерал Н.М.Каменского. По сравнению со сражениями наполеоновских войн, сражение при Оравайсе можно было бы считать совсем небольшой стычкой. Однако это была последняя попытка утомленной и отчаявшейся Финляндской армии шведов переломить ход войны. Победу в этом сражении одержал Каменский, на поле боя осталось примерно 1 600 павших шведов, финнов и русских. После Оравайского сражения обе армии хотели передышки. 17 (29) сентября в Лохтео (Лохтая) было заключено соглашение о перемирии. Соглашение содержало стратегически важное для русских условие: конечным пунктом восточной линии перемирия была определена церковь Иденсальми. Это также означало, что 5-ой шведской бригаде полковника Й.А.Сандельса необходимо оставить удобные позиции у Палойсвирта.

Потерпевшая поражение Финляндская армия продолжала отступление к северу. В результате Оравайского поражения армия была психологически и физически ослаблена. Состояние армии усугублялось болезнями, недостатком провианта и боеприпасов, а также наступлением зимы. Осенью 1808 года деморализация войск наблюдалась в учащении случаев дезертирства, особенно среди солдат финнов, чьи дома и семьи оставались далеко за линией фронта. В частях русской армии дезертиры также были, некоторым из них удалось скрываться от властей до 1810 года.

В октябре-ноябре 1808 года военные действия продолжались лишь в провинции Саволакс. Положение генерал-лейтенанта Тучкова заметно улучшилось, когда в районе Сердоболя войска под командованием генерал-майора князя М.П.Долгорукого подавили сопротивление слабовооруженных повстанцев-крестьян.

У Кольенвирта (в Иденсальми) русские вели ожесточенные бои с частями Сандельса. В этих боях погиб Князь Долгорукий и получил ранение генерал-лейтенант Тучков — продвижение на северо-запад было приостановлено. Спустя две недели часть 5-ой шведской бригады под командованием подполковника Й.Ц.Дункера попыталась перейти в контрнаступление, но потерпела неудачу и была вынуждена в середине ноября отойти к Улеаборгу. Тяжелое положение вынудило генерала Клеркера, назначенного новым главнокомандующим Финской армии, запросить перемирия, соглашение о котором было подписано 7 (19) ноября 1808 года в Олкийоки. Шведская армия численностью около 11 000 человек, в боеспособном состоянии которой было немногим более 6 600 солдат, отошла зимовать на территорию между реками Кемийоки и Торнионйоки.

В марте 1809 года русские возобновили боевые действия. Нанося главные удары одновременно по трем направлениям, они стремились вынудить Швецию начать переговоры о мире. Семнадцатитысячная русская армия под командованием генерала от инфантерии князя Багратиона вновь захватила оставленные русскими в 1808 году Аландские острова, заставив шведское войско численностью в несколько тысяч человек под командованием полковника Г.К.Добельна отступить на материк в Швецию. Багратион послал лихую казачью часть под началом генерал-майора Якова Кульнева преследовать шведскую армию по льду Ботнического залива. Казаки достигли шведского берега и захватили плацдарм в Грисслехамне севернее Стокгольма, напугав тем самым шведскую столицу. Однако из-за ухудшения ледяного покрова Кульнев был вынужден вернуться обратно на Аланды.

В это же время генерал-лейтенант Барклай де Толли вел наступление по льду через Норра-Кваркенский пролив в направлении города Умео, находящегося на шведском берегу, а в Торнео генерал-майор П.А.Шувалов отказался от продолжения перемирия, и возобновившиеся после зимнего перерыва боевые действия велись уже на территории самой Швеции. На севере, вблизи Каликса в Сейвисе, шведские войска под командованием генерал-майора X.X.Грипенберга сдались 13 (25) марта 1809 года. Двумя днями позже войска Барклай де Толли покинули находящийся на шведском берегу Ботнического залива г. Умео и вернулись обратно на финский берег в район города Ваза. В результате всех этих ударов русские захватили Аландский архипелаг и вынудили к капитуляции основную часть Финляндской армии. Последние сражения этой войны прошли летом и осенью 1809 года в окрестностях Умео в Хёрнефорсе, а также в Сявари и Ратане.

Память о войне

В первые десятилетия существования Великого княжества Финляндского (в составе Российской империи) о войне 1808 — 1809 годов не вспоминали. Публичные воспоминания о войне, попытки установления памятников на местах сражений и отмечание военных дат истолковывались русскими как демонстрация финляндцами желания вернуться под власть Швеции. Поэтому первые публикации воспоминаний об этой войне появились не в Великом княжестве Финляндском, а в России и Швеции. Назначенный в 1810 году послом России в Стокгольме инженер-генерал П.К.Сухтелен написал воспоминания о финской войне ”Precis des evenements militaires des campagnes de 1808 et 1809 en Finlande», которые его сын, генерал-лейтенант П.П.Сухтелен, опубликовал в Петербурге в 1827 году. В Швеции были опубликованы воспоминания военного пастора Саволакской бригады К. И. Хольма «Anteckningar öfver fälttågen emot Ryssland åren 1808 och 1809” в 1836 году. В 1842 году была издана двухтомная ”Historia öfver kriget emellan Sverige och Ryssland åren 1808 och 1809», написанная полковником П.Монтгомери, лично принимавшим участие в войне будучи еще молодым фенриком (чин соответствует прапорщику).

В России первая попытка проанализировать события 1808 — 1809 годов была предпринята действительным членом Российской Академии наук, генерал-лейтенантом, сенатором, председателем Военно-цензурного комитета А.И.Михайловским-Данилевским. Его труд, посвященный официальной истории русско-шведской войны 1808-1809 годов, был опубликован в 1841 году. Книга была переведена также на шведский язык и издана в 1850 году под названием ”Beskrifning öfver Finska kriget till lands och sjös åren 1808 och 1809″. Таким способом русские власти хотели донести взгляд Российской империи на предпосылки и последствия русско-шведской войны.

Соответствующего официального представления шведов о Русско-шведской войне 1808 — 1809 годов пришлось ждать до 1890 года. Генеральным штабом шведской армии в 1880-х годах была начата исследовательская работа, целью которой было на основе многочисленных архивных материалов объяснить причины войны, ее ход и последствия. В результате появилось девятитомное исследование военно-исторического отдела Генерального штаба шведской армии ”Sveriges krig åren 1808 och 1809 ut-gifvet af Generalstabens krighistoriska afdelning», первый том которого вышел в 1890 году, а последний лишь в 1922. Имена авторов этой серии издания не упоминаются, что подчеркивает официальность и объективность государственной трактовки Русско-шведской войны 1808 — 1809 годов.

В самом Великом княжестве Финляндском поворотным моментом в освещении истории войны 1808 — 1809 годов можно считать, в отличие от русских и шведских исследований, художественную литературу, в частности, появление в свет в 1848 году первой части поэтического произведения классика финской литературы (писавшего на шведском языке) Й.А.Рунеберга «Сказания прапорщика Столя». Здесь Рунеберг возвеличил героизм финских солдат, защищавших свою родину, и обличил безуспешность руководивших действиями шведской армии короля Густава IV Адольфа и главнокомандующего Клингспора в защите Финляндии. Автор подчеркнул, что своей героической борьбой финские солдаты добились морального права на собственное государство — Великое княжество Финляндию.

После войны офицеры сохранили свое служебное жилье, но солдаты упраздненной поселенной армии и вдовы погибших были вынуждены покинуть солдатские торпы *. Солдатам была назначена небольшая пенсия, но с годами эти пенсии подверглись сильной инфляции. О ветеранах вспомнили вновь в 1858 году в связи с пятидесятилетним юбилеем войны. Для оказания помощи ветеранам были организованы различные благотворительные кампании. Устраивались также ветеранские праздники. Вдохновленная поэзией Рунеберга студенческая молодежь устраивала представления в духе его произведений, одеваясь в военную форму того времени. Финляндские чиновники опасались возможной негативной реакции со стороны русских, но обошлось без серьезных последствий.

* (финск. torppa). Участок земли, снабженный некоторыми постройками и сдаваемый его владельцем в аренду.

Первые памятники погибшим на войне были установлены на офицерских могилах. В 1828 году по инициативе родственников в числе первых был установлен памятник молодому князю Долгорукому, павшему в сентябре 1808 года у моста вблизи Иденсальми. Позже деревянный обелиск был замен на чугунный крест-надгробие. Возведение памятников на местах сражений российские чиновники истолковывали как проявление политических настроений, и в середине 1870-X годов их установку запретили. В частности, это коснулось памятников на месте Алавуского сражения и сражения при Кумлинге на Аландах. Впоследствии Алавуский памятник был установлен тайно без мемориальной доски, упоминающей о сражении.

Деревянный памятник князю М.П.Долгорукому, установленный в 1828 году. МВ Финляндии.

Умиротворение захваченных губерний

Согласно плану нападения Спренгтпортена, завоеванные у Швеции губернии следовало в кратчайшее время умиротворить, начать сотрудничество с руководящими представителями сословий и местными чиновниками, постараться убедить финнов в бесполезности сопротивления. Буксгевден не хотел иметь в своем тылу крестьянские отряды, ведущие партизанскую войну и препятствующие подвозу продовольствия, боеприпасов, а также передвижению курьеров. Ру сским не хотелось оказаться в ситуации подобной той в какой оказались французы в Испании, где местное население взялось за оружие.

Выход из создавшегося в Финляндии положения нашли в том, что Густав IV Адольф в своем распоряжении предписал чиновникам и священникам оставаться на местах и поддерживать простой народ. Многие из оставшихся на местах дворян, священников и чиновников не верили в возможность Швеции удержать восточные губернии державы. Финская армия отступала на север и оставляла страну русским, поэтому единственным оптимальным вариантом представлялось сотрудничество с завоевателями.

Одним из первых с русскими стал сотрудничать бывший ландсгевдинг Кюмменегордской губернии барон Р.В. де Геер, который попросил у Буксгевдена помощи с русской стороны для защиты от обозленных военными действиями крестьян. Среди значительных фигур, начавших сотрудничать с русским военным руководством, были епископ г. Або Я.Тенгстрём и майор, барон К.Е.Маннергейм, ранее примыкавший к участникам Аньяльского союза.

Наряду с Буксгевденом особую активность в налаживании сотрудничества проявил инженер-генерал Сухтелен, который старался убедить финляндские сословия в благих намерениях российского императора. После капитуляции Выборга, Сухтелен был определен в Або, где скоро наладил отношения с профессорами Абоского университета, в частности, с вице-канцлером университета епископом Тенгстрёмом и ректором Г.Е.Хартманом. В беседах с высокообразованным инженер-генералом затрагивались не только вопросы науки и искусства, но и политическое будущее завоеванной русскими Финляндии. Сухтелен оказывал существенную помощь деятельности университета и подарил из своей личной коллекции античные монеты, старинные геммы и литературу. Большая часть подаренных им предметов сгорела в 1827 году во время большого пожара в Або.

Для управления местными администрациями захваченных губерний Буксгевден учредил в Або особую гражданскую канцелярию, которая впоследствии была преобразована в центральное административное учреждение. Совместно с ландсгевнингами и коронными фохтами канцелярия координировала налогообложение и следила за порядком на захваченных территориях. Несмотря на чрезвычайную обстановку, канцелярия старалась поддерживать нормальное функционирование городских судов и гофгерихтов. Существенной частью военных действий являлась публикация различных пропагандистских изданий. Главнокомандующий Буксгевден распорядился за два дня до начала военных действий и перехода границы распространить прокламацию о присоединении к Российской империи отвоеванных у Швеции ее восточных губерний (т. е. Финляндии) навечно. В своей ответной прокламации шведский король объявил, что Швеция не отдаст восточную часть державы, и призвал финнов оказывать сопротивление вторжению. В прокламациях Буксгевдена и министра иностранных дел Н.П.Румянцева четко прослеживались основные направления российской политики в Финляндии, а именно: финляндцы смогут сохранить привычное для них шведское законодательство, практику налогообложения, религию и сословные привилегии, но при условии сотрудничества с русскими. Несмотря подобные заверения, крестьянство не верило русским прокламациям, опасаясь, прежде всего, распространения российского крепостного права на захваченную у шведов территорию. Однако Буксгевден уверял, что крепостное право не будет распространяться на завоеванной территории, и финны-крестьяне сохранят полученные ими и закрепленные гарантийным письмом 1789 года наследственное право и права на владение землей.

В мае-июне 1808 года Финская армия на юге перешла в наступление. В некоторых охваченных восстанием местах изнеможенные военными тяготами крестьяне, вооружившись серпами, топорами, косами и охотничьим оружием, выступали против русских войск, разоружали их посты, уничтожали тыловые обозы и перехватывали курьерские сообщения. Это способствовало продвижению шведской армии в Эстерботене, Саволаксе, Северной Карелии и на Аландах. Однако Клингспор старался не привлекать отряды крестьян, поскольку в ходе сражения необученные военному делу крестьяне могли создавать дополнительные трудности. Тем не менее, в Северной Карелии отряды крестьянина Олли Тиайнена задержали на неделю продвижение частей генерал-майора И.И.Алексеева к Куопио и Иденсальми. На Аландских островах, куда русские войска высадились впервые в 1808 году, поднявшие бунт крестьяне изгнали высадившихся русских, после чего туда смог прибыть Густав IV Адольф и лично руководить контратакой шведов на материке.

В июне 1808 года крестьяне сыграли важную роль в попытке полковника Й.Б.Бергенстроля высадить десант в Ваза. Идею высадки десанта поддерживали также вазовские мещане. Русские жестоко подавили сопротивления крестьян и горожан; наказали жителей города Ваза, отдав его на разграбление солдатам. Захваченные и признанные бунтовщиками крестьяне были строго наказаны, высланы в крепости Выборгской губернии и дальше в Россию, откуда они смогли вернуться лишь в 1810 году.

Из-за открытого сопротивления Буксгевден стал требовать от населения клятву на верность. Все жители должны были присягнуть на верность российскому императору и отказаться как от активного, так и пассивного сопротивления.

В Южной Финляндии, где не велось активных боевых действий, принятие клятвы верности проходило спокойнее, чем в Эстерботене, Центральной Финляндии и Саволаксе, где многие считали ненужным явиться на специально организуемые собрания. Для контроля был создан специальный бланк, в который принимающие присягу люди должны были вписать свое имя или поставить крестик (вместо подписи). Личный пример чиновников местных администраций и священников сыграл важную роль в принятии клятвы верности местного населения.

Российская армия получила приказ обходительно относиться с местным гражданским населением, если оно не оказывает сопротивление. Запрещалось изъятие имущества у крестьян и горожан, в том числе хлеба и зерна, без оплаты или расписки, на основании которой чиновниками позже совершалась соответствующая оплата.

В действительности в тылу это положение соблюдалось, но в местах непосредственных военных действий русские солдаты опустошали крестьянские сеновалы, амбары, общинные склады и занимали опустевшие дома. Таким образом, от военных действий больше всего пострадали Вазовская и Куопиоская губернии, по которым и шведские, и русские войска прошлись неоднократно. Понесшие в военное время урон имели право обращаться с прошениями о возмещении ущерба в гражданскую канцелярию Буксгевдена. После заключения мира, начиная с сентября 1809 года и вплоть до 1815 года, данным вопросом занималась камерная экспедиция Правительствующего Совета Финляндии.

Финляндская депутация

В политической части плана военного нападения Спренгтпортена с целью решения вопросов гражданского управления в захваченных губерниях и интеграции их как части империи, было предложено срочно созвать ландтаг в столице Финляндии Або. Однако предложение Спренгтпортена было не единственным вариантом: майор К.X.Клик предлагал отвоеванные у Швеции губернии присоединить к России в статусе обычных провинций, и в этом случае созывать ландтаг не было бы надобности. Клик на основании этого вопроса составил докладную записку министру иностранных дел Румянцеву, который в свою очередь велел главнокомандующему Буксгевдену выяснить необходимость созыва ландтага.

В конце марта 1808 года Буксгенден в сопровождении штаба для обсуждения данного вопроса прибыл в Турку. В связи с этими же событиями к епископу Тенгстрёму с особым визитом явился посланник Александра I полковник Турский. Вероятно, они также беседовали о возможности созыва ландтага. Тенгстрём выступил противником предложения Клика, но и не поддерживал план Спренгтпортена. В докладной записке от 24 марта 1808 года епископ предлагал отложить проведение ландтага до принятия финнами присяги на верность императору и повременить с принятием каких-либо решений до прояснения военной ситуации. Война препятствовала приезду депутатов ландтага в Або. По мнению Тенгстрёма, обещания императора по поводу подтверждения привилегий сословий и сохранения шведских законов, а также сохранения практики прежнего управления и налогообложения, на тот момент были достаточными. В конце апреля 1808 года Александр I вопреки предложению Спренгтпортена принял решение отложить созыв ландтага.

Однако Спренгтпортен не отказался от иде и проведения сословного собрания. В начале июня 1808 года он сделал новое предложение министру иностранных дел Румянцеву об отправлении особой финляндской депутации в Петербург для встречи с императором и подготовки ландтага. Предложение Спренгтпортена оказалось своевременным. Шведская армия как раз перешла в контрнаступление, и вероятность высадки шведского десанта, вызывавшая беспокойство среди общественности, созыв ландтага в Або делали невозможным. Депутация к тому же была для русских стандартным решением, ибо уже со времен Петра I представители покоренных народов и племен приезжали в столицу, чтобы выразить преданность государю.

Через неделю после получения предложения от Спренгтпортена, Александр I подтвердил решение об удержании отвоеванных у Швеции губерний и обратился к Буксгевдену с распоряжением подготовить состав депутации. Согласно распоряжению императора, в депутацию должны были входить представители всех сословий. При первой же возможности депутация была обязана отправиться в Петербург для предоставления императору плана организации жизни на завоеванной территории. В июле-сентябре 1808 года были выбраны представители депутаций от губерний, за исключением Улеаборгской и Вазовской. Выборы от двух последних прошли в октябре-декабре, когда после Оравайского сражения никто в Финляндии больше не верил в возможность победы шведов. Выборы в финляндскую депутацию и деятельность ее представителей в Петербурге отражали стремление России наладить отношения со всеми сословиями финляндского общества.

Финляндская депутация под руководством председателя барона К.Е.Маннергейма собралась в сентябре 1808 года в Выборге, но выезд в Петербург пришлось отложить из-за известия о том, что император отправился на встречу с Наполеоном в Эрфурт. На этой важной встрече российский и французский императоры отказались от идеи раздела Османской империи между Россией и Францией. Кроме того, Александр I сообщил Наполеону, что в этот раз, в отличии от Ништадгского (1721 г.) и Абоского (1743 г.) мирных договоров, Российская империя не намерена возвращать Швеции завоеванные территории, и что Россия не выведет свои войска из захваченных ею Молдавии и Валахии, принадлежавших Османской империи. Решение Эрфуртской союзной конвенции обосновывалось на так называемом uti posseditis принципе, который впоследствии стал новым теоретическим аргументом в международной политике. Согласно этому решению, Россия могла удерживать территории, которые она взяла под свою власть в результате войны, аннексии или долгой оккупации. С точки зрения понятий подобное изменение было довольно интересным, так как принятие термина uti posseditis изменило типичное для XVIII века политическое мышление, основанное на принципах политического равновесия и status quo.

Депутация встретилась с возвратившимся из Эрфурта Александром I лишь 18 (30) ноября 1808 года. Император после возвращения в Петербург до прояснения военной ситуации не желал принимать финляндцев. Возможно, что до встречи с депутацией Александр I уже владел информацией о подписании соглашения в Олкийоки, по которому шведская армия должна была отступить на север от реки Кемийоки.

Встреча депутации, представляющей интересы населения завоеванных губерний, и императора Александра I была важна обеим сторонам с точки зрения будущего статуса Финляндии. В приветственном слове глава депутации К.Е.Маннергейм указал на длившееся столетиями верноподданническое отношение населения завоеванных Россией губерний властителям Швеции и заверил, что финны готовы служить точно гак же российскому императору. Депутация настаивала на том, что она прибыла в Петербург выразить почтение императору и присягнуть ему на верность, и поэтому в ее планы не входит обсуждение дел, имеющих отношение к сословному собранию. Александр I в ответ на визит депутации обещал упрочить права финнов на прежние привилегии сословий, лютеранскую веру, шведские законы, форму административного правления и судопроизводства. Встречу Александра I с депутацией можно считать типичной для XVIII века церемонией присяги представителей захваченных территорий на верность, в результате которой государь признавал их прежние привилегии и права.

Сразу же после этой встречи началось учреждение для Финляндии важнейших институтов и формулирование принципов их деятельности. Фактически уже на следующий день, то есть 19 ноября (1 декабря) 1808 года, депутация подала Александру I прошение и меморандум о ландтаге. При этом император постановил, что все дела, касающиеся Финляндии, должны докладываться непосредственно ему, минуя министров и другие ведомства. Генерал-губернатором Финляндии, был назначен Спренгтпортен. 29 ноября (11 декабря) 1808 года Спренгтпортен объявил депутации, что в ближайшем будущем император намерен созвать ландтаг для решения вопросов об организации управления и жизнедеятельности в завоеванных губерниях.

Боргоский сейм

В январе 1809 года — еще до Боргоского сейма — Александр I к своему императорскому титулу добавил титул «Великий князь Финляндский». Его целью было, во-первых, подчеркнуть «государственный статус» отвоеванных у Швеции губерний и, во-вторых, привести в негодование шведского короля. Новый титул был принят до собрания представителей всех сословий в Борго, вошедшего в историю Финляндии и России под названием Боргоский сейм (в Финляндии сейчас его называют «Порвоским»). В связи с принятием нового титула следовало создать регалии Великого княжества — герб, трон и корону. Герб был найден в известной книге шведа Эрика Далберга «Svecia antiqua et hodierna», в которой были помещены изображения медных гравюр «Гербы Великого княжества Финляндия и ее губерний». Иначе говоря, принятый в 1809 году герб был копией «шведского» герба XVII века.

В январе 1809 года советнику абоского гофгерихга Р.Г.Ребиндеру, назначенному помощником статс-секретаря М.М.Сперанского, было поручено подыскать подходящий для проведения ландтага город. Або не подходил из-за близкого расположения к Швеции, в Ловизе не было подходящих помещений, а Гельсингфорс сильно пострадал от большого пожара, произошедшего осенью. Заходила речь также о Выборге, но он находился в «Старой Финляндии», а нужен был город на завоеванной территории. В итоге остановились на епархиальном городе Борго, где для проведения подобного собрания имелись подходящие помещения. По просьбе Сперанского Ребиндер изучил историю ландтагов Швеции, историю так называемых земских «сословных собраний» XVI — XVII веков, а также материалы «собрания сословий», проводившихся русскими в Або и Ваза во время «Войны шляп». Кроме того. Ребиндер составил подробное описание церемонии шведских риксдагов XVIII века, которое позже было представлено Александру I.

Торжественное открытие Боргоского сейма состоялось в Кафедральном соборе 16 (28) марта 1809 года. Александр I прибыл в Борго накануне в его свите находились ближайший советник, статс-секретарь M.М.Сперанский, министр иностранных дел, граф Н.П.Румянцев, военный министр, граф А.А.Аракчеев и обер-гофмейстер, граф П.А.Толстой. После церковной службы в Кафедральном соборе присутствующие перешли в Боргоскую гимназию, куда был доставлен императорский трон. На следующий день состоялся так называемый акт объединения — финские сословия присягнули на верность императору, а Александр I дал монаршие гарантии («удостоверения»), пообещав сохранить все прежние законы и привилегии сословий. Актом объединения народ Великого княжества Финляндского был принят в состав многонациональной Российской империи Александра I.

Акт объединения не следует рассматривать с позиций современного понимания конституции или государственного устава. Александр I встретился на сейме с представлявшими «финляндскую страну» «сословиями», которые выказали почтение новому властителю «страны», присягнув на верность. В ответ в монарших гарантиях Александр I пообещал сохранять в силе все привилегии «сословий страны» и права «страны». «Договор о статусе» гарантировал продолжение правового порядка, но без присяги сословий на верность и утверждения императором монарших гарантий был бы невозможен. Боргоский сейм можно рассматривать как продолжение заключения договоров о правлении, какие Российские императоры и императрицы заключали с дворянством и мещанством в Лифляндии и Эстляндии в 1710 году, с дворянством Курляндии в 1795, а также с татарами Крыма, белорусами и поляками.

Россия имела опыт интеграции принадлежавших Швеции территорий с сохранением их бывших привилегий и соблюдением прежнего законодательства, хотя финская историография не заостряла на этом внимание. Абоский мирный договор 1743 года подтвердил право присоединенной к империи Кюмменегордской провинции пользоваться всеобщим шведским уложением от 1734 года. Хотя в Ништатском мирном договоре 1721 года подтверждение такой правовой привилегии для Выборгской и Кексгольмской провинций отсутствовало, в начале 1730-х годов на практике стали придерживаться уложения Кристофера Баварского от 1442 года и городского закона Магнуса Эриксона от 1357 года. Кроме того, в образованной в 1744 году Выборгской губернии, включавшей в себя бывшие Выборгскую, Кексгольмскую и Кюмменегордскую провинции, придерживались принципов шведского налогообложения (земельная и подушная подати), и дарованные дворянам крестьянские наделы оставались донационными, то есть не с правом полного владения. В 1764 году Екатерина II, как и ее предшественники, подтвердила прежние, «шведского времени» привилегии города Выборга. Осуществленная при Екатерине II в 1770-1780-х годах губернская реформа, приведшая к единообразию территориального, местного управления, а также судопроизводства во всей державе, не касалась соблюдавшихся в Выборге шведских законов. Более того, еще при Петре I в 1720-х годах административное и судебное управление в Лифляндии, Эстляндии и Финляндии были выделены в особые ведомства — Камер-контору и Юстиц-коллегию Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел. Эти факты свидетельствует об имевшемся в традиции российского правления опыте налаживания на финляндской территории особого — не российского — порядка правления, который до Боргоского сейма уже имел столетнюю историю применения.

В марте 1809 года финские сословия начали работу на сейме по следующим указанным императором темам: организация военного ведомства, формирование финансового и налогового ведомств, а также учреждение особого Правительствующего Совета. Вышеназванные темы становились предметом обсуждения в переписке Спренгтпортена и Румянцева, во время работы Финляндской депутации в Петербурге, но окончательно были сформулированы на совещании Сперанского с Ребиндером. Учреждение Правительствующего Совета, безусловно, было важным делом, поскольку речь шла о создании для Великого княжества особого центрального хозяйственного и судебного управления. Для этого был создан специальный комитет из трех пользующихся в Финляндии авторитетом личностей — председателя Я.Тенгсрёма и членов К.Е.Маннергейма и Р.Г.Ребиндера. Ими был предложен план проекта, на основе которого назначенный экспертом комитета профессор юриспруденции Абоского университета Маттиас Калониус составил подробное Представление об управлении Великим княжеством. Дальнейшая разработка Представления Калониуса велась комитетом под наблюдением Ребиндера и Сперанского. В августе 1809 года император утвердил регламент Правительствующего Совета, и Барклай де Толли, сменивший Спренгтпортена на посту генерал-губернатора, получил задание подготовить представление императору о составе Правительствующего Совета. Вопреки мнению Сперанского и комитета, готовившего Представление, Барклай де Толли предложил учредить в Совете особую должность прокурора и назначить на нее именно Калониуса. Генерал-губернатор мотивировал свое предложение тем, что в Правительствующем Совете должен быть независимый высококлассный юрист, знающий действующие в Великом княжестве законы и следящий за соответствием принимаемых Советом решений.

Моделью для Правительствующего Совета в первую очередь служил Правительствующий Сенат России, учрежденный Петром I в 1711 году. Екатерина II реформировала Правительствующий Сенат в 1763 году, разделив его на шесть департаментов, в каждом из которых было несколько экспедиций. Департаменты работали коллегиально и собирались на общие собрания — пленумы Правительствующего Сената. В Швеции канцелярская коллегия, руководителем которой был президент государственной канцелярии, напоминала Правительствующий Совет, также состоявший из нескольких экспедиций. Введенный в Россию в 1802 году французский образец начальственной власти министерств, в Правительствующем Совете Великого княжества не нашел применения. В российском управлении имелась должность прокурора. Впервые должность Генерального прокурора в Правительствующем Сенате России была учреждена по указанию Петра I в 1722 году; при Екатерине II в связи с реформой территориального и местного управления дополнительно были назначены губернские прокуроры, задачей которых было следить за соблюдением законов в управлении и судопроизводстве. В Швеции с 1719 года существовала должность канцлера юстиции, являвшегося начальником фискалов в различных правительственных учреждениях. Возможно, влияние на институт прокуратуры в России оказала именно шведская система.

Боргоский сейм, торжественно завершивший свою работу в присутствии Александра I в июле 1809 года, был объектом особого интереса историков Финляндии и России. В конце XIX-начале XX века, в период так называемых годов угнетения (1899-1905, 1908-1917), Боргоский сейм рассматривался как центральное событие в формировании финской государственности, в связи с чем получил название valtiopäivät (т.е. сессия парламента), а не maapäivät (ландтаг), хотя в 1809 году такого понятия, следовательно, и слова еще не было. Выбор понятия мотивировали данной Александром I монаршей гарантией, в которой формулировку Финляндии — «нации в числе других наций» — трактовали с точки зрения формирования государственности. На рубеже XIX-XX веков монаршее «удостоверение» использовали как политический аргумент в ситуациях, когда Российское центральное управление в обход с 1863 года регулярно собиравшегося на сессии сейма, без одобрения которого никакие законы не могли действовать на территории Великого княжества, пыталось применять общедержавное российское законодательство. Российские историки Боргоские события истолковывали как односторонний акт императора Александра I, от которого его преемники при желании могут отказаться. В наши дни Боргоский сейм на основании заключения договора о статусе «страны» между государем и финляндскими сословиями о переходе Финляндии как Великого княжества под власть императора России трактуется как ландтаг.

Значение Боргоского сейма и деятельности Финляндской депутации можно рассматривать и с другой точки зрения. Сейм можно считать проявлением желания финляндцев заключить «особый мир» с Российским императором в ситуации, когда присоединение восточных шведских губерний к России воспринималось как свершившийся непреложный факт. Шведы, напротив, стремились продолжать ставшую безнадежной для них войну с Россией и дожидаться переговоров о мире, во время которых международное давление еще могло бы повлиять на судьбу Финляндии. Однако влиятельные люди Финляндии, такие как Тенгстрём, Маннергейм и Ребиндер, считали, что финляндцам следует самим участвовать в решении касающихся их вопросов, не оставляя их Спренгтпортену и другим эмигрантам и не совокупляя решение этих вопросов с заключением мирного договора между Россией и Швецией. «Финляндию нужно было спасти от полного исчезновения» — так Р.Г.Ребиндер охарактеризовал в своих неопубликованных мемуарах решение, принятое в 1809 году. Речь шла о ряде событий: боевых действиях армии, действий депутации в Петербурге и «договоре о статусе» с Александром I на Боргоском сейме. Депутация добилась необходимости в созыве сейма с тем, чтобы заключить особый мир между финнами и Александром I и договориться об общих стратегиях дальнейшего развития Финляндии в составе Российской империи.

В финских исторических исследованиях часто упоминается, что свержение с престола 1 (13) марта 1809 года Густава IV Адольфа облегчило финляндцам принятие решения об отказе от шведского подданства. Финляндия до реки Кемийоки была оккупирована Россией, постоянно заявлявшей, что она не намерена возвращать Швеции завоеванные территории. В этой связи вопрос о верности финляндских руководящих деятелей шведскому королю является спорным. Тенгстрём, Маннергейм, Ребиндер и многие другие понимали, что это подходящий исторический момент для оказания влияния на положение Финляндии в составе Российской империи. Государственный переворот в Стокгольме практически не повлиял на решение финляндцев, так как шаги к заключению «особого мира» были предприняты раньше.

Такой подход финляндцев вполне устраивал Александра I и его ближайших советников — министра иностранных дел Румянцева, военного министра Аракчеева и статс-секретаря Сперанского. Международная политическая ситуация требовала умиротворения завоеванных восточных губерний шведской державы; этого можно было достичь посредством «договора о статусе». К тому же у русских имелся опыт правления финскими территориями, то есть «Старой Финляндией», который кроме мирного договора основывался на деятельности самих чиновников в земских и городских управлениях, направленной на сохранение старых шведских основных порядков. Боргоский сейм и принятые позже решения о создании внутри империи самостоятельного управления Великого княжества были осуществлены, поскольку как по форме, так и по содержанию это устраивало обе стороны.

Подлинник монаршей присяги императора Александра I сгорел в 1827 году при пожаре в Або (Турку), но существует несколько копийных экземпляров этой присяги. НА Финляндии.

От Фридрихсгамского мира до переговоров в Або. Отказ Швеции от реваншизма.

Еще до начала войны в феврале 1808 года русские напечатали прокламации, в которых было заявлено об удерживании завоеванных у Швеции территорий. Прокламации в Швеции и Финляндии считали чистейшей пропагандой и не принимали всерьез, так как в XVIII веке Россия дважды завоевывала восточные губернии Швеции и оба раза довольствовалась лишь небольшим переносом границы на западе в Выборгской, Кексгольмской и Кюмменегордской провинциях. Однако после Эрфуртской встречи императоров России и Франции в сентябре 1808 года стало ясно, что Россия не отдаст добровольно шесть завоеванных губерний. В начале весны 1809 года русские отказались соблюдать подписанное в Олкийоки перемирие, и война продолжилась, но уже на территории Швеции в провинции Вестерботен. Русские при этом заявили, что целью военных действий на западной стороне Ботнического залива является принуждение шведов к мирным переговорам и намерение армии Н.М.Каменского покинуть захваченные территории, находящихся западнее Ботнического залива.

Новый король Швеции Карл XIII, избранный после произошедшего в Стокгольме в марте 1809 года переворота, склонялся к переговорам с русскими. В мае 1809 года шведы получили от министра иностранных дел Румянцева предварительные условия мирного договора, которые продолжали курс, заявленный в прокламациях русскими до начала войны. Согласно этим условиям, все шесть восточных губерний Швеции вплоть до реки Каликс и Аландские острова отходили к России. Кроме roro, русские требовали, чтобы Швеция примкнула к Континентальной блокаде и заключила мирные договора с Францией и Данией.

Для шведов в предварительных условиях сложнейшим был пункт о государственной границе. Отказ от Аландских островов и проведение границе по реке Каликс рассматривался ими как невозможный, но потеря Финляндии считалась окончательной. Несмотря на жесткие предварительные условия, шведский парламент поручил Карлу XIII заключить мир со всеми государствами, которые объявили войну Швеции.

Русские в качестве места переговоров предлагали Выборг, а главный шведский уполномоченный, граф К.Б.Штедингк, выбрал Петербург, где он — бывший посланник Швеции в России — имел свои каналы влияния. Хорошо понимавший ход мыслей Штедингка Румянцев возражал против этого предложения и предложил находящийся от Петербурга примерно в 150 километрах город Фридрихсгамн, в котором Екатерина II в 1783 году вела переговоры с Густавом III.

В конце июля 1809 года во Фридрихсгамн прибыли назначенный главным на переговорах с российской стороны Румянцев и бывший посланник России в Стокгольме Давид Алопеус. Две недели спустя туда же прибыли уполномоченные шведов барон Штедингк и полковник А.Ф.Скъёлдебранд. Родившийся в Выборге действительный камергер Давид Алопеус был экспертом по вопросам политики России в отношении Швеции. Первое назначение в качестве секретаря российского представительства в Стокгольме он получил в 1796 году, в 1803 году был назначен российским полноправным министром и посланником в Стокгольме. Алопеус принадлежал к ближайшему окружению Румянцева. Их знакомство состоялось во Франкфурте на Майне в 1792 году, после чего Румянцев взял его под свое покровительство и сделал личным секретарем.

Переговоры велись в доме коменданта Фридрихсгамской крепости, в котором в разное время останавливались Густав III, Густав IV Адольф и Александр I. По имеющимся данным, дом был расположен на участке, где сейчас находится церковь Фридрихсгамского лютеранского прихода. Штедингк остановился в доме местного купца Карла Брууни возле ратуши. Переговоры велись в роскошной обстановке, поскольку члены шведской делегации считались личными гостями императора. Для удовольствия высоких гостей два раза в неделю из Петербурга привозили деликатесы и марочные вина. Штедингк считал, что на переговорах нет недостатка ни в чем, кроме взаимопонимания.

В Стокгольме Штедингк получил от правительства инструкции по ведению переговоров.

Указания на ведение переговоров графу К.Б.Штедингку (в других источниках Стедингку).

Ему было поручено начать переговоры с представления о границе, которая пройдет от Борго на север до озера Пяйенте и большой деревни Лаука; оттуда граница может свернуть на северо-восток в обход Карттула на Ниемисярви, затем протянуться вдоль Суоменселкя по линии старой границы (I), либо идти от Ааука прямо на север (II). В том случае, если русские займут на переговорах очень жесткую позицию, Штедингку, согласно полученной инструкции, стоило согласиться на линию границы в Эстерботтен (III), и на крайний случай — границей по реке Кемийоки (IV). Аландские острова должны были остаться в ведении шведов. Из полученных Штедингком инструкций следует, что в Стокгольме царили нереалистические представления о результатах войны, хотя представленные русскими в марте 1809 года предварительные условия для заключения мирного договора были совершенно четкими. После первой встречи Румянцева с Штедингком стало ясно, что позиция России не изменилась. Таким образом, было бессмысленно надеяться на возможность того результата переговоров, которого, согласно полученным от шведского правительства инструкциям, должен был добиваться Штедингк.

Самыми спорными на переговорах были вопросы об Аландских островах, определении северной линии границы, а также участия Швеции в Континентальной блокаде. Румянцев и Алопеус требовали проведения северной границы по реке Каликс, где уже стояли русские войска. Помимо этого, Алопеус обосновывал проведение границы по Каликсу национальным и языковым факторами, согласно которой населенную финнами долину реки Торнионйоки следовало присоединить к империи полностью.

Главным вопросом переговоров было положение Аландских остров. Штедингк и Скъёлдебранд пытались выставить свои аргументы относительно Аландов, но Румянцев и Алопеус были непреклонны: Россия должна получить всю Финляндию, а Аланды географически являются частью ее территории. Между Або и большими островами Аландского архипелага имеется множество мелких островов, тогда как между Аландами и Швецией открытое море. Аландские острова имели для России стратегическое значение, для этого было достаточно даже беглого взгляда на карту. Русские сравнивали Або с дорожным сундуком, а Аланды с ключом, который открывает этот сундук.

Шведы считали, что оставить Аланды русским было крайне опасно для обороны Стокгольма. В качестве компенсации за Аланды, Штедингк предложил русским провести границу по реке Кокемяенйоки и передать России финскую часть государственного долга Швеции. Румянцев и Алопеус отклонили эти предложения без обсуждения. Поскольку линия границы гю Кокемяенйоки оказалась неприемлемой, Штедингк предложил компенсацию: на севере провести шведско-русскую границу по реке Кемийоки, которая служила границей по заключенному осенью 1808 года в Олкийоки перемирию. Река Кемийоки с 1540-х годов являлась границей между провинциями Вестерботен и Эстерботен. Румянцев и Алопеус не согласились с аргументами Штедингка, так как русских в то время вообще не интересовала историческая граница между Швецией и Финляндией, ибо теперь речь шла о государственной границе между Швецией и Россией.

Сообщения, посылаемые Штедингком в Стокгольм, а также безразличие Наполеона к переговорам во Фридрихсгамне, привели к тому, что король и секретная комиссия шведского парламента были вынуждены уступить требованиям русских в вопросе об Аландах и северной границе по реке Каликс. Однако в последний момент «вмешалась судьба». Штедингк заболел, и Румянцев стал опасаться, что он умрет до того как будет подписан мирный договор. Русские заторопились, так как мирный договор был для них более необходим, чем предполагали в Стокгольме. Россия в то время вела войну с Турцией, а из-за союзничества с Францией вынуждена была воевать еще и с Австрией. По этим причинам нужно было быстрее заключить мир со Швецией и сократить армию, находящуюся в Финляндии. Российский император и министр иностранных дел нашли быстрое решение, дав согласие на проведение границы со Швецией по рекам Торнионйоки и Муонионйоки, вследствие чего 40 000 этнических финнов остались по ту сторону границы в Швеции.

Первая и последняя страницы Фридрихсгамского мирного договора. Договор утвержден подписями представителей переговоров и печатями. АВПРИ МИД России.

От имени Александра I мирный договор в Фридрихсгамне с российской стороны подписали назначенный государственным канцлером Румянцев и посланник Алопеус, а со шведской — от имени Карла XIII — барон Штедингк и полковник Скъёлдебранд. В первой статье мирного договора подтверждались новые дружественные отношения между обеими державами, во второй статье Швеция обязалась заключить мирные договоры с союзниками России Данией и Францией.

Первый из договоров, не содержавший территориальных изменений, был подписан в декабре 1809 года в Йёнчёпинге, а второй, по которому Швеции была возвращена Померания, в январе 1810 года в Париже. Несмотря на то, что союзные отношения Швеции с Великобританией и стремление привлечь Швецию к участию в Континентальной блокаде были основными причинами русско-шведской войны, на переговорах им было уделено мало внимания. Исходя из третьей статьи договора, Швеция примыкала к Континентальной блокаде и прерывала торговые отношения с Великобританией, исключение составляли импорт соли и колониальные товары.

Согласно четвертой статье была подтверждена передача под власть Российской империи шести ранее принадлежавших Швеции губерний, а именно: Кимменегардской, Ниландской и Тавастгуской, Абовской и Бъернеборгской, Саволакской и Карельской, Вазовской, Улеаборгской, Аландских островов, а также доходящей до реки Торнионйоки части шведской губернии Вестерботен. Румянцев и Алонеус перечислением губерний стремились точно определить переходящую под власть России территорию, сознательно избегая использования в этой статье встречавшегося в других статьях обобщающего понятия «Финляндия». Русские стремились сформулировать данную статью таким образом, чтобы у Швеции не осталось ни малейшей возможности претендовать на право защиты интересов своих бывших подданных.

В пятой статье была оговорена граница между державами и создание особой пограничной комиссии, задачей которой была разметка границы по рекам Торнионйоки и Муонионйоки; границы по Ботническому заливу, Кваркенскому проливу и Седра-Кваркену посчитали возможным определить исходя из карт. Пограничная комиссия, в которую входило по два уполномоченных от каждой стороны, весной 1810 года разметила линию северной границы. Договор об упорядочении границы был подписан в ноябре 1810 года. Он означал большие перемены в повседневной жизни населения вдоль Торниойоки и Муонионйоки. Был определен пятилетний переходный период, в течение которого жители приграничных районов должны были решить, подданными какого государства они желают остаться. Граница рассекала также церковные общины, в связи с чем в течение трех лет следовало сформировать на территории Великого княжества новые общины и построить для них церкви. Во время переходного периода жителям приграничных районов разрешалось свободно пересекать границу и пользоваться находящимися на западном берегу дорогами, в частности для участия в жизни церковных общин. К вопросу о северной границе пришлось возвращаться в 1821 и 1823 годах, когда были проведены некоторые обмены земельными участками, о чем составлялись новые протокола и соглашения.

В связи с мирным договором стал актуальным вопрос об обмене военнопленными. Исходя из девятой статьи, стороны должны были начать возврат военнопленных через три месяца после ратификации договора о границе. Одни из военнопленных — финнов и шведов — содержались, например, в Калужской губернии, другие — вблизи Великого княжества, например, в крепостях «Старой Финляндии». Шведские солдаты, остававшиеся в Финляндии из-за болезней и ранений, были отправлены на родину еще в конце 1810 года.

Крестьяне, участвовавшие в партизанских действиях в Эстерботене, Саволаксе и Северной Карелии летом 1808 и попавшие в плен к русским, в последствии были отправлены на принудительные работы в Выборгскую и Фридрихсгамскую крепости и освобождены весной 1810 года. В период военных действий часть гражданского населения была обвинена в грабежах российских обозов и имущества местного населения. После судебных процессов их приговаривали к принудительным работам и отправляли в крепости Старой Финляндии. Поскольку чиновники не могли отделить так называемых бунтовщиков от преступников-грабителей, то всех обвиненных были вынуждены сосредотачивать в Свеаборге, Свартхольме и Тавастгусе для проведения дополнительных допросов и выяснения их участия в военных событиях.

Для русских особенно важным было мирное разрешение вопросов о гражданстве и имущественном праве. В связи с этим, в десятой и пятнадцатой статьях договора оговаривалось, что финляндцы, живущие в Швеции, но желающие жить в Великом княжестве, и наоборот — проживающие в княжестве, но желающие уехать в Швецию, в течение грех лет должны были сделать свой выбор (исключение составляли вышеупомянутые жители местностей Торнионйоки и Муонионйоки). В течение этого срока было необходимо продать часть финского имущества. Миграция, возникшая в результате мирного договора, велась преимущественно из Финляндии в Швецию.

Однако важной причиной перемещения из Швеции в Финляндию были экономические факторы. Например, барон Г.М.Армфельт, бывавший в России ранее, в связи с переворотом 1809 года в Стокгольме оказался в политической опале. Весной 1811 года он вернулся обратно в Финляндию, ибо здесь у него имелось поместье Оминне в провинции Финланд. Его сельская жизнь оказалась кратковременной, поскольку уже в мае 1811 года Александр I пригласил барона в Петербург, где началась административная и политическая карьера Армфельта на российской службе.

Двенадцатой статьей мирного договора было определено перемещение архивов, необходимых для продолжения деятельности органов власти. В течение года после ратификации договора следовало перевести из Швеции в Великое княжество документы, касающиеся финансовых счетов, налогов и землеустройства, а также различные гражданские и военные карты. Для запроса документов и их принятия была образована особая комиссия под руководством бывшего бургомистра Або К.Саклена и подполковника О.К.Фиандта. Начиная с октября 1810 года, документы перевозились из Стокгольма в Або, где поступали в распоряжение Правительствующего Совета. Первое время документы хранились в Або, но в 1819 году их перевезли в новую столицу — Гельсингфорс. В 1822 году, как только здание Сената было подготовлено, архивы перенесли гуда.

В Швеции Фридрихсгамский мир вызвал чувство огорчения. Высказывание Штедингка: «Бог свидетель, я скорее подписал бы себе смертный приговор, чем этот договор», точно передает настроение многих шведов. В Европе большая война еще продолжалась, и шведы надеялись на изменение границ после окончательного установления мира в Европе. Большую надежду вселяло в шведов избрание в 1810 году наполеоновского маршала, француза Жана Баптиста Бернадота шведским кронпринцем под именем Карла Юхана. В 1818 году он стал шведским королем Карлом XIV Юханом и положил начало нынешней шведской династии. Совершившие в 1809 году переворот уповали на то, что благодаря Бернадоту Швеция получит расположение Наполеона, и в случае возможного выяснения отношений между французским и российским императорами появится возможность пересмотра Фридрихсгамского договора.

Однако вышло иначе, поскольку Карл Юхан сблизился с Александром I, понимавшим стремления Швеции получить у Дании Норвегию, но готовым оказать поддержку только в том случае, если Швеция откажется от реваншистской политики и касавшихся Финляндии требований. Француза Карла Юхана ничего не связывало с Финляндией, но, как бывший маршал, высадку десанта в Финляндии и новую войну с русскими он считал рискованным делом. Осенью 1811 года Александр I тайно согласился поддержать Швецию в деле завоевания Норвегии. В формировании политики императора относительно Швеции важнейшими советниками были Г.М.Армфельт и новый российский посланник в Стокгольме П.К.Сухтелен. Узнав о секретных переговорах Швеции с Александром I, Наполеон в 1812 году оккупировал Померанию, тем самым наказав Швецию. Союзнический договор Швеции с Россией был подписан в апреле 1812 года, а в июне того же года Великая армия Наполеона перешла российскую границу, форсировав реку Неман.

Наполеон беспрепятственно продвигался на восток. Как в первом большом сражение под Смоленском 4-6 (16-18) августа, так и в Бородинской битве 24-26 августа (5-7 сентября) 1812 года русские потерпели поражение. Продвижение Наполеона остановить не удалось. В промежутке между этими двумя сражениями, 13 (27) августа 1812 года, Александр I прибыл в Або для проведения переговоров с Карлом Юханом об открытии нового фронта либо в Лифляндии и Курляндии, либо в Шелландии. В свите императора были Государственный канцлер Румянцев, обер-гофмаршал двора Толстой, военный министр Аракчеев и посол России в Стокгольме Сухтелен. В составе свиты Карла Юхана были гофканцлер Густав Веттерстедт и новый посланник Швеции в Петербурге Карл Лёвенхъельм. В Або с целью представления интересов англичан прибыл также посланник Великобритании в России лорд Каткарт. Власти Великого княжества не получили заранее никаких официальных сведений о поездке императора в Або, и его приезд оказался для них совершенной неожиданностью. В результате длившихся в течение трех дней переговоров 18 (30) августа был заключен союзнический договор. Александр I обязывался поддерживать Карл Юхана в деле присоединения Норвегии к Швеции, а Карл Юхан обещал, что Швеция впредь не будет требовать возврата Финляндии и не станет союзницей Наполеона.

Заключенный в 1812 году в Або договор означал прекращение длившегося несколько веков шведско-российского противостояния и вражды. Швеция отказалась от реваншизма, властвовавшего в шведской политике в отношении России в течение всего XVIII века, следствием чего явились «Война шляп» в 1741-1743 годах и война Густава III в 1788-1790 годах. К результатам этой же политики можно отнести спор из-за моста Абборфорс в 1802 году и возникший на этой почве конфликт 1803 года. Русско-шведскую войну 1808-1809 годов также можно считать следствием этой политики, поскольку Густав IV Адольф своей непреклонностью создал ситуацию, в которой единственным средством выполнения условий Тильзитского договора с Наполеоном для России оставалась война.

Шведы «политику 1812 года» воспринимали как драматический поворот, ибо многие сторонники кронпринца ожидали совершенно иного, прямо противоположного — продолжения реваншистской политики в отношении России и обратного завоевания Финляндии. По этой причине союз Карла Юхана с Александром I, закрепленный на встрече в Або, считали неприемлемым, да и в России договор не был воспринят единогласно.

Из-за договора 1812 года одна из важнейших надежд «революционеров» 1809 года — получение Финляндии с помощью Наполеона — потерпела крушение. Поэтому популярность Карла Юхана на некоторое время снизилась, и число его сторонников поредело. Лишь после поражения Наполеона в России положение кронпринца восстановилось, ибо его политика 1812 года оказалась реалистичной. Она дала свои результаты, и на Венском конгрессе вопрос о присоединении Норвегии к Швеции больше не считался спорным.

Закрепленная на встрече в Або в 1812 году политика стала краеугольным камнем шведско-российских отношений XIX века и обеспечила необыкновенно долгий период мира в Балтийском регионе, во время которого скандинавские государства Швеция, Норвегия, Дании и Финляндия формировались, и их границы приобретали четкость. Вошедшему в состав Российской империи Великому княжеству Финляндскому политика 1812 года дала возможность развивать самостоятельное государственное управление и общественную жизнь, а также культуру и экономику.

Организация управления Великим княжеством Финляндским

Во время Боргоского сейма 1809 года была достигнута договоренность по основным положениям особого управления Великим княжеством Финляндским Российской империи. Проблема возникла в связи с представлением финляндских дел императору, поскольку статс-секретарь Сперанский, в чью компетенцию входили финляндские дела, являлся руководителем многих других комитетов и был занят прочими важными делами по реформации внутреннего управления Россией. В помощь Сперанскому в октябре 1809 года была учреждена особая Комиссия финляндских дел. В нее вошли чиновники основанной в 1802 году Комиссии расследования финляндских дел, которая в то время занималась составлением предложений для реорганизации административного управления и развития экономического положения Выборской губернии (“Старой Финляндии”), входившей в состав Российской империи.

После Русско-шведской войны 1808-09 годов, Боргоского сейма и Фридрихсгамского мира потребность в деятельности Комиссии для рассмотрения финляндских дел отпала, но чиновникам комиссии в новых условиях нашлось другое применение. Ее бывший член Н.Ф.Эмин, который во время войны был начальником гражданской канцелярии Буксгевдена, был назначен управляющим канцелярией Комиссии финляндских дел. Другим влиятельным членом Комиссии финляндских дел был П.Е.Фрикциус, начавший свою карьеру в 1780-х годах в качестве асессора Выборгской палаты уголовных дел и продолжавший ее в Комиссии для рассмотрения финляндских дел. В комиссии особым знатоком завоеванной Финляндии считался Р.Г.Ребиндер, помощник Сперанского. Комиссии было проучено организовать жизнедеятельность как в новой, так и в «Старой Финляндии», которые Александр I и Сперанский представляли как единое целое. Однако планов объединения этих территорий в тот период еще не существовало.

Тем не менее, Сперанский никому не доверил подготовку важнейших дел, касавшихся Финляндии. В результате Комиссия занималась лишь делами общественно-государственного управления. Порядок представления финляндских дел практически не изменился, поскольку представления Правительствующего Совета и собственные соображения генерал-губернатора, которые в некоторых случаях отличались от представления Совета, по-прежнему направлялись непосредственно Сперанскому, который менее важные дела передавал Комиссии для дальнейшего рассмотрения. В Финляндии деятельность комиссии считалась неэффективной и вызывала недовольство. Опасения Правительствующего Совета были вполне оправданы, так как представления дел Финляндии все больше переходили от загруженного прочими делами Сперанского к управляющему канцелярией Комиссии Эмину, отношение к которому в Финляндии было не очень благосклонным. Более того, в 1810 году были случаи, когда императорские министры обходили принятый порядок представления и давали свои личные распоряжения по делам, касающимся Финляндии.

В представлении финляндских дел императору также проявлялась некоторая неопределенность, вызывавшая озабоченность среди финляндцев. Правительствующий Совет считал причиной подобной неясности то, что руководящими лицами в Комиссии являлись не финляндцы, а русские, которые были недостаточно знакомы с соблюдаемыми в Великом княжестве привилегиями и практикой управления.

Присущий Российской империи фаворитизм «сыграл на руку» организации высшего управления Великого княжества. Барон Г.М.Армфельт, в марте 1811 года присягнувший на верность Российскому императору перед посланником России в Стокгольме Сухтеленом, прибыл в мае того же года в Петербург по приглашению Александра I и вскоре стал одним из фаворитов императора. По просьбе императора он подготовил Представления, существенным образом повлиявшие на управление Великим княжеством. На основании сведений, получаемых из своих источников, Армфельт был прекрасно информирован о влиятельности председателя Комиссии финских дел Эмина в канцелярии Сперанского.

Вопрос об изменении порядка представления финляндских дел поднимался уже весной 1810 года во время визита Армфельта в Петербурге, и вновь возник в феврале 1811 года, но на этот раз по инициативе самого Сперанского, назначенного Государственным секретарем. Сперанский признал, что из-за большой загруженности работой он запустил дела, касающиеся Финляндии, и предложил создать должность статс-секретаря по Финляндским делам при комитете с достаточным штатом чиновников. Перед статс-секретарем стояди задачи: докладывать императору о финляндских делах и поддерживать связи с властями Финляндии, в основном с Правительствующим Советом. Однако предложение оставалось не реализованным до тех пор, пока Армфельт по воле императора в мае 1811 года лично не занялся этим вопросом.

План Армфельта основывался на предложении Сперанского об образовании новой особой Комиссии финляндских дел, но значительно отличался от него, прежде всего тем, что, по мнению Армфельта, все члены комитета должны были быть финляндцами. Согласно Сперанскому, в комиссию должны были входить также русские чиновники. Император хотя и одобрил предложенные Армфельтом основные положения, но распорядился, чтобы устав новой Комиссии финляндских дел был составлен Армфельтом и Сперанским совместно.

Устав комиссии император утвердил 25 октября (6 ноября) 1811 году, а на следующий день упразднил предыдущую Комиссию финляндских дел. Председателем Комиссии и ответственным за представления был назначен Армфельт, статс-секретарем Финлянии — Р.Г.Ребиндер. Согласно новому уставу комиссии в церемонии представлений должны были участвовать император и статс-секретарь, а также председатель Комиссии финляндских дел, т.е. Армфельт, который являлся своеобразным гарантом в делах, касающихся Финляндии.

Следует подчеркнуть, что Комиссия финляндских дел не обладала властью и правом принятия решений; все решения, относительно Финляндии, принимал сам император по представлению статс-секретаря. В первое время тексты Представлений были на французском языке. Фактически они являлись резюме протоколов Комитета (Extrait du protoc le de Comit des affaires de Finlande), на полях которых с правой стороны Александр I обычно ставил короткое «одобряю» («арprouv») или «видел» (”vide”), а иной раз лини, свое имя «Александр». (При Николае I тексты Представлений писались на русском языке.) По рассматриваемым делам составлялось заключение Правительствующего Совета (с 1816 года Финляндского Сената), но если председатель Правительствующего Совета, т.е. генерал-губернатор, имел свое особое мнение по данному делу, то он предоставлял свое Представление. Статс-секретарь также имел возможность влиять на принятие окончательного решения, и иной раз императору приходилось выбирать одно из трех разных предложений. Случаи, когда император не одобрял представляемого дела, были чрезвычайно редкими.

Порядок представления упрочился в течение 1810-X годов, и как правило, был следующим: на первом этапе дело рассматривалось Правительствующим Советом, откуда оно поступало в канцелярию генерал-губернатора и затем в Комиссию финляндских дел. Сотрудничество генерал-губернатора Ф.Ф.Штейнгеля с Правительствующим Советом было эффективным. Штейнгель владел шведским языком и председательствовал на пленумах Правительствующего Совета, на которые собирались сенаторы Хозяйственного и Судебного департаментов. Однако ситуация изменилась в 1823 году, когда генерал-губернатором стал генерал-лейтенант А. А. Закревский. Как он, так и сменивший его в 1831 году начальник Морского штаба (с 1827 года) и член Совета министров, светлейший князь А.С.Меньшиков, не владели шведским языком и не участвовали в работе Сената. А.А.Закревский и А.С.Меньшиков по долгу государственной службы большую часть времени проводили в Петербурге, занимаясь Финляндскими вопросами лишь время от времени, что приводило к расшатыванию утвердившегося порядка представления финляндских дел. В 1826 году Закревскому даже удалось добиться упразднения Комиссии финляндских дел, но важнейшая с точки зрения представления дел должность статс-секретаря, с 1834 года министр-статс-секретарь, сохранилась, и вокруг него постепенно образовалось особое учреждение, отвечавшее до 1917 года за представление финляндских дел.

Финляндия в составе Швеции не имела своего центрального управления, и все ее дела решались в центральных учреждениях в Стокгольме. В составе Российской империи Великому княжеству было даровано особое положение, в связи с чем возникла необходимость в собственных центральных учреждениях. Первоначально полагали, что комиссии в подчинении Правительствующего Совета могут действовать в качестве органов управления подобно центральным учреждениям, но в начале 1810-х годов стало ясно, что на практике это неосуществимо. В комиссиях не было достаточного количества должностных лиц, чтобы заниматься делами управления, поэтому дела на рассмотрение Правительствующего Совета поступали слишком медленно. Сама по себе процедура подготовки простых административно-управленческих дел к рассмотрению Хозяйственным департаментом Правительствующего Совета или совместным заседанием обоих департаментов была слишком усложнена, что замедляло принятие решений.

Проблему пытались решить следующим образом: с согласия императора по мере надобности формировали центральные учреждения, задачей которых была подготовка дел по вопросам управления, а также принятие самостоятельных решений по незначительным делам. Примером процесса создания подобных центральных ведомств является учреждение в ноябре 1811 года Медицинской Коллегии (Collegium Medicum), получившей позже название «Медицинское управление». У Правительствующего Совета и его комиссий не было экспертов по медицинским делам, и их рассмотрение не продвигалось должным образом. Выходом из этого положения стало учреждение коллегии, состоящей из высших чиновников медицинской сферы. Коллегия должна была готовить материалы, относящиеся к управлению медицинскими делами. Месяцем позже была учреждена Учетно-заемная и сохранная контора, предшествовавшая современному госбанку Финляндии. В начале следующего года было сформировано Главное таможенное управление, контролировавшее внешнюю торговлю Великого княжества. К 1820 году в Великом княжестве насчитывалось десять центральных учреждений или приравненных к ним ведомств. Некоторые из них имели весьма небольшой штат чиновников.

При этом в окружном и земском управлениях Великого княжества по-прежнему придерживались принципов шведской власти. Губернские управления возглавляли губернаторы, и никаких изменений относительно их должностных обязанностей в инструкции внесено не было. Губернские канцелярии и конторы продолжали работать как прежде. Губернаторами назначались люди лояльные, преданные новой власти. Некоторые из них раньше прошли службу в шведской армии. Например, полковник Ф.А. Ягерхорн, который служил во время войны в осажденном Свеаборге и был ближайшим помощником вице-адмирала К.О.Кронстедта, в январе 1810 года был назначен губернатором Кюмменегордской и Хейнолской губерниии. Майора Г.Ф.Стъернвала, служившего в Свеаборге, назначили губернатором Нюландской и Тавастгуской губернии. В юстиции также придерживались традиций. В Великом княжестве в городах Або и Ваза действовали гофгерихты, их президенты А.Танфельт и А.К.Рейтерхольм были известны как сторонники Александра I. Судебный департамент Правительствующего Совета был преобразован в Верховный суд, в котором могли быть обжалованы решения гофгерихтов.

Организация центральной администрации Великого княжества Финляндского и порядок докладывания 1811-1826

Структура управления Великого Княжества Финляндского 1820

Границы Великого княжества окончательно установились в 1812 году, когда «Старая Финляндия», то есть Выборгская губерния, вошедшая по мирным договорам 1721 и 1743 годов в состав Российской империи, была объединена с остальной Финляндией. С востока и северо-востока Великое княжество граничило с Петербургской и Олонецкой губерниями. На принятие Александром I решения об объединении повлиял ряд общественных и социальных проблем «Старой Финляндии», в том числе, проблема донационной системы, которую император надеялся решить, объединив «Старую Финляндию» с Великим княжеством. Вероятно, инициатива объединения исходила от самого императора, но бесспорных доказательств этому не имеется. Не исключено, что Александр I хотел воспрепятствовать распространению на Финляндию российского крепостного права. Данный аргумент отражают так называемые крестьянские законы 1802 года для Прибалтийских губерний, гарантировавшие наследственное владение наделами и частичную защиту от продажи в крепостную зависимость по российскому образцу. Возможно, на решение императора оградить Великое княжество Финляндское (как и Прибалтику) от российского крепостного права повлиял отказ Пруссии в 1807 от крепостничества. Законы 1816 и 1819 годов, соответственно для Эстляндии и Лифляндии, обеспечивали местным крестьянам полную свободу. На практике для крестьян вышеназванных губерний это означало полную отмену крепостного права, они получали право на свободную смену места жительства и брак по собственному усмотрению. Соединение “Старой Финляндии” с Великим княжеством, вероятно, отвечало намерениям императора.

Весной 1811 года Александр I передал план присоединения Выборгской губернии к Великому княжеству Г.М.Армфельту, который в то время занимался внесением изменений в порядок представления финляндских дел. Исходя из предоставленного Г.М.Армфельтом императору меморандума под названием ”Réflexions sur de Réunion de l’ancienne et de la nouvelle Finlande», 11 (23) ноября 1811 года Александр I издал указ об объединении Старой и Новой Финляндий и дополняющее его предписание — 31 декабря 1811 года (12 января 1812 года). Согласно этим документам, положение Старой Финляндии следовало привести в соответствие с Великим княжеством и распространить на Старую Финляндию шведское законодательство, правовые нормы и систему управления. Это означало отмену распространявшихся на Старую Финляндию обычных законов и правил губерний России.

Распоряжением императора была учреждена комиссия для организации Выборгской губернии, руководителем которого был назначен подполковник С.Й.Стъернвал, бывший офицер шведской армии и доверенное лицо Армфельта. Задача комитета заключалась в сборе сведений о состоянии экономики и административного управления губерний, предоставляемых чиновниками, и составлении для Правительствующего Совета основательного плана по приведению положения Старой Финляндии в соответствие с положением в Великом княжестве. График работы комитета был напряженным, ибо план следовало представить Правительствующему Совету до конца 1812 года. В соответствии с докладом комиссии были упразднены многие российские порядки, губернское и уездное управления российского образца были заменены действовавшим в Великом княжестве управлением шведского образца. Кроме того, следовало провести общее размежевание земель и нанести на карты границы участков, которые бы позволили определить размер налога шведского образца для крестьян.

Однако процесс унифицирования шел медленно. Еще в 1840-х годах в Выборгской губернии продолжали взимать российскую подушную подать, мотивируя тем, что она содержит как шведский налог на землю, так и подушный налог. Реформирование структуры управления продвигалось медленно. Губернское управление шведского образца утвердилось довольно быстро, чему способствовала последовательная политика перехода от коллегиального управления к единоначалию, проводившаяся губернатором Стъернвалом, руководителем комитета по упорядочению. Однако реализация реформ городского управления потребовала большего времени. Почти все (за исключением одного) герадсгевдинги «Старой Финляндии», плохо знавшие шведские язык и законы, были признаны некомпетентными и были переведены на оклад чиновника, должность которого упразднена, и в герадские суды назначили судей из Новой Финляндии. Особенно сложным оказалось определение права на владение донационной (пожалованной) землей, в связи с объединением считавшейся казенной, пошлины от которой были дарованы русским дворянам. Влиятельные владельцы таких земель никак не хотели признавать сложившегося порядка, поскольку для многих из них доходы, получаемые от поместья, составляли значительную часть всего их дохода. В спорах о праве и характере владения не было принято единого решения, поэтому положение крестьян на дотационных землях фактически оставалось неопределенным, что усиливало социальную напряженность.

В начале 1810-х годов политика Александра I и его советников в отношении Финляндии последовательно направлялась на то, чтобы дать финляндцам понять о предполагаемых выгодах вхождения в Российскую империю. Русские хотели отлучить финляндцев от политики Швеции, ее экономического и духовного влияния. Этому способствовали и созыв Боргоского сейма, и учреждение собственного центрального управления, и присоединение “Старой Финляндии” к Великому княжеству. Разрыв связей со Швецией на уровне отношений был гораздо более проблематичным, но и на них пытались оказывать влияние. Решение о переносе в 1812 году столицы Великого княжества из Або (Турку) в Гельсингфорс (Хельсинки) было частью этой политики. Хотя российско-шведские отношения благодаря союзнической политике 1812 года укрепились, Александр I считал важным перевести Правительствующий Совет и первые центральные учреждения из Або, где влияние Стокгольма было сильнее, в Гельсингфорс. Считали, что сохранявший тесные связи со Швецией Абоский университет и центральные учреждения управления Финляндией, должны находиться в разных городах. С военной точки зрения в выборе столицы предпочтение отдавалось тоже Гельсингфорсу, поскольку Свеаборг — крепость и военно-морской порт обеспечивал защиту города.

Кроме того, перевод столицы в Гельсингфорс был сознательно направлен на то, чтобы подчеркнуть новый статус Великого княжества. Для этого было осуществлено строительство представительного архитектурного ансамбля в центре города. Сооружение такого ансамбля в Або представлялось затруднительным, но в небольшом городке, каким был тогда Гельсингфорс, в котором было мало каменных домов, оказалось более подходящим, тем более, что примерно треть города выгорела во время большого пожара 1808 года. Идея сделать Гельсингфорс новой столицей Великого княжества принадлежала губернатору Г.А.Стъернвалу, получившего в этом поддержку от Армфельта. Противниками идеи выступали проживавшие в Або члены Правительствующего Совета и генерал-губернатор Ф.Ф.Штейнгель, которые впоследствии были вынуждены уступить авторитету Армфельта.

Генеральный план застройки Гельсингфорса, составленный после пожара, пришлось пересмотреть. Председатель Комиссии финляндских дел Армфельт попросил заключение о старом Генплане у И.А.Эренстрёма, статского советника, руководителя городского комитета по восстановлению Гельсингфорса, который счел старый план неудачным и составил в 1812 году новый. Организация самого строительства была поручена руководимому Эренcтрёмом городскому комитету. Главным архитектором пригласили К.Л.Энгеля, получившего образование в Берлине, известного своими сооружениями в Таллине и Петербурге. Под руководством Энгеля был построен прекрасный ампирный ансамбль городского центра, ядро которого составляют окружающие Сенатскую площадь здание Императорского Финляндского Сената и храм святого Николая (Кафедральный собор), а также главное здание Императорского Александровского университета и здание университетской библиотеки, построенные несколько позже на противоположном краю площади. Удачным дополнением были казармы морского экипажа и гвардии, возведенные за пределами главного ансамбля.

Великое княжество как часть Российской империи

По окончанию Боргоского сейма, после присоединения “Старой Финляндии” в состав Великого княжества и укрепления структуры управления, интеграция в Российскую империю приобретала все более отчетливый вид. Ностальгию финляндцев по временам вхождения Финляндии в состав Швеции стремились «искоренить». С этой целью русские демонстрировали финнам, насколько разумно и выгодно входить в состав Российской империи. Подобная политика распространялась на все структуры финляндского общества. Хотя адаптация населения к новому положению непосредственно находилась под контролем финляндских властей, все направленные на интеграцию планы и представления, одобрялись лично Александром I.

Перспективу будущего власти видели в поддержке и развитии системы высшей школы Великого княжества. Идея развития образования Александром I была поддержана еще в июне 1808 года. В феврале 1811 года смету расходов Абоского университета увеличили в два раза, что способствовало подъему интереса к научным исследованиям и преподаванию в высшей школе. Представленное консисторией университета прошение средств на расходы было утверждено без возражений: ни император, ни Сперанский, являвшийся канцлером университета, не потребовали сокращения запрошенной суммы. Благодаря этому в кадровый состав университета были введены дополнительные шесть должностей профессур и двенадцать адъюнкт-профессоров. Кроме того, был увеличен штат канцелярии и других вспомогательных служб. В знак благодарности Абоский университет заказал известному петербуржскому гравировщику, статскому советнику Леберехту, отлить памятную золотую медаль, которая была вручена императору и важнейшим покровителям университета -государственному канцлеру Румянцеву, канцлеру университета Сперанскому и послу России в Стокгольме Сухтелену.

Русские хотели стимулировать изучение и использование русского языка в Финляндии, а также предоставить финляндцам возможность учиться в других учебных заведениях империи. Студентам из Финляндии в Московском университете стипендия выдавалась при условии, что они будут изучать русский язык. После возвращения в Финляндию, многие из них могли работать преподавателями русского языка в Абоском университете и других учебных заведениях.

Развитие экономики и открытие торговых связей с Петербургом и остальной Россией было важным с точки зрения интеграции финляндцев в империю и ослабления их связей со Швецией. В числе подобных мер было решение об упразднении таможенных сборов на границе между Россией и завоеванной Новой Финляндией, принятое еще в начальном периоде войны в 1808 году. Однако вопрос о таможенной границе и таможенных тарифах в связи с увеличением неконтролируемого потока финляндских торговцев, приезжающих в Петербург и его окрестности для продажи своих товаров, пришлось подкорректировать в середине 1810 года. Торговлю между Великим княжеством и остальной империей было необходимо поставить под контроль, вследствие чего в 1816 году была проведена таможенная граница между Россией и Финляндией. Принятию решения о таможенной границе предшествовала инспекционная работа финляндских и российских чиновников, в ходе которой финляндцы предоставили русским сведения об экономике, торговле и населении Великого княжества.

При этом экономические связи с бывшей метрополией Швецией продолжали оставаться стабильными, даже в некоторой степени упрочились. В денежном обороте Великого княжества помимо российского рубля были наличествовали шведские монеты и бумажные купюры, которые невозможно было изъять из обращения, поскольку за этим последовало бы разорение как государственных, так индивидуальных хозяйств. В будущем ставилась цель отказаться от шведской валюты. В действительности это вызывало некоторые сложности, так как населению было привычно оплачивать подушный и земельный (частично) налог в шведской валюте, и должностные лица со своей стороны тоже не торопились с отказом от такой формы оплаты. Кроме того, оборот российских монет и бумажных купюр в Великом княжестве был таким незначительным, что он не мог заменить оборот шведских денег. Хождение двух валют продолжалось вплоть до 1840 года, пока в Финляндии не была осуществлена так называемая реализация денег. Тогда шведские деньги были собраны и изъяты из обращения, и единственным средством оплаты стали российские деньги — серебряные монеты и бумажные ассигнации.

На эффективность хозяйственной жизни Великого княжества повлияло развитие транспортных путей. В 1810 годах основной упор делался на новые проекты водных путей, к которым, например, относился план расчистки и устройства канала на реке Кумойоки. В начале 1810 годов вопросы сухопутных и водных путей Финляндии находились в ведении Управления по строительству в империи дорог и водных путей, руководимого герцогом Олденбургским. Назначенный им в Финляндию инженер-полковник Ф.И.Менше составил план судоходства по реке Кумойоки, план расчистки водного пути и план проведения каналов между Куопио и Иденсальми. Ф.И.Менше интересовала вероятность судоходства между Сайменской водной системой и Финским заливом. Для выяснения такой возможности он провел гидрографические измерения уровней воды в Сайме и Финском заливе. В те годы его идеи не осуществились, и лишь в 1830-х годах благодаря конкретным техническим предложениям и финансовым расчетам инженер-офицеров идея соединения Саймы через каналы с Финским заливом получила новое развитие. В 1844 году началось строительство Сайменского канала, который был введен в действие в 1856 году.

Простой народ также получил выгоду от вхождения в состав империи. Находящаяся в непосредственной близости к Великому княжеству столица Российской империи, сулила финляндцам заманчивые возможности для работы и заработков. Поскольку в Великом княжестве Финляндском крепостного права не было, обладавшие личной свободой крестьяне и ремесленники, могли получить в родной общине справку о переселении и, зарегистрировавшись в Петербурге членами финской церковной общины Святой Марии или шведской Святой Катерины, устроиться па работу.

Уже в первой половине XVIII века началась миграция финляндцев в Петербург. Первыми переселенцами были жители Выборгской губернии; к концу века народ начал мигрировать с городов южного побережья Финляндии, находящихся в то время под властью Швеции. Вхождение Финляндии в Российскую империю в 1809 году и присоединение к Великому княжеству “Старой Финляндии” в 1812 году не оказали влияния на состав миграции в Петербург. Это было сугубо городское явление, имеющее отношение к Восточной Финляндии и северного побережья Финского залива.

Когда во второй половине 1810-х годов миграция в Петербург заметно возросла, власти обнаружили, что ни одно государственное учреждение не контролирует поток этой миграции, кроме церковных общин. Для контроля решили ввести особый паспортный учет, выполнение этой задачи возложили на основанное в 1819 году учреждение Финляндской паспортной экспедиции.

В течение XIX века она была преобразована во второй департамент канцелярии статс-секретаря Финляндского. Каждый житель Великого княжества, собиравшийся в Россию на работу или по другой причине, должен был обзавестись паспортом, который следовало предъявлять по требованию властей. При задержании финляндцев без паспортов в Петербурге или в целом России, их высылали в Великое княжество и судили за бродяжничество. С начала деятельности паспортной экспедиции к 1820 году паспорта были выданы 6 000 жителей Великого княжества. Притягательная сила метрополии — Российской империи и особенно Петербурга — постепенно возрастала и к 1830 году было выдано примерно 8 000 паспортов, а к началу 1840-х годов количество выдаваемых ежегодно паспортов перевалило за 15 000.

Большая часть финляндцев, получивших паспорта, работала или на заводах и верфях Петербурга, становившегося промышленным городом, либо была в услужении у дворянства и купечества. Кроме того, многие их них работали извозчиками, трубочистами. Со временем профессия трубочиста стала подлинной монополией финнов. Среди мигрантов было немало разного рода ремесленников, учеников и подмастерий, получавших в Петербурге отличную профессиональную подготовку. Ювелиры-финляндцы, работавшие в Петербурге, славились во всей Российской империи высоким качеством своих изделий. Миграция финляндцев в Россию интересна еще и тем, что среди получавших паспорта было много женщин. Большинство из них направлялись именно в Петербург, где они поступали в служанки или работали на заводах и фабриках. Особую группу среди мигрантов из Финляндии составляли девушки дворянского происхождения, которых при императрице Елизавете Алексеевне, супруге Александра I брали во фрейлины Зимнего дворца. У девушек-дворянок имелась возможность поступления в основанный Екатериной II Смольный институт благородных девиц. Примечательно, что перебиравшимся в Петербург финским дворянам или чиновникам не требовалось обзаводиться паспортом.

Однако русские не могли довериться во всех делах лояльности финляндцев, и ответственность за оборону Великого княжества возложили на русские части российской армии. Русские хорошо помнили сражения финских солдат в 1808-09 годах, упорно сохранявших верность присяге шведскому королю. В связи с этим в Великом княжестве, в отличие от остальной Империи, мужчин в армию не брали. Последний призыв финских солдат из Выборгской губернии был сделан в 1812 году. Необходимо отметить, что из «Старой Финляндии» солдаты стали призываться лишь в 1797 году.

До нападения Наполеона на Россию в Финляндии находилось весьма большое количество русских войск. В апреле 1812 года в Финляндии находилось 30 000 русских солдат, из которых примерно треть оказалось возможным передислоцировать на фронт в Прибалтику в августе-сентябре 1812 года после того, как был подписан русско-шведский договор о союзничестве. Переведенные из Финляндии войска поступили в подчинение генерала Ф.Ф.Штейнгеля и сражались в районе Риги против наполеоновских многонациональных частей, которыми командовали маршалы Удино и МакДональд. Части под командованием Штейнгеля участвовали в сражении под Полоцком, в ноябре 1812 года под Борисовым, но уже в составе армии, которой командовал генерал Л.К.Витгенштейн.

Финляндцы стремились доказать свою преданность Александру I в сложной ситуации. По инициативе Армфельта из завербованных в Финляндии людей было сформировано три полка, которые остались нести гарнизонную службу в Великом княжестве, благодаря чему были высвобождены для боевых действий более подготовленные к войне части постоянной русской армии. Общая численность этих сугубо финляндских частей составляла 3 600 человек. Кроме того, один батальон был отослан в Петербургский гарнизон. Позднее, во второй половине 1810-х годов, финляндские полки были дислоцированы в Або, Гельсингфорс и Кюмменегордскую крепость. В 1820 году их общая численность составляла 3 785 человек.

После Венского конгресса в 1815 году, когда Россия стала ведущим государством континентальной Европы, численность российских войск в Финляндии сократили до 10 000 человек, упразднили крепости, возведенные к востоку от реки Кюмийоки в 1790-х годах из-за угрозы со стороны Швеции, к 1820 году сократили их гарнизоны.

Основанный в 1815 году в связи с реформой сухопутных войск отдельный финляндский корпус, в 1831 году был расформирован. Упор в обороне Финляндии делался на прибрежные районы, поэтому оборонительные силы сосредотачивались в Свеаборге, Гельсингфорсе и Гангуте (Ханко).

В глубине страны гарнизоны располагались в Тавастгусе и Куопио. Русские намеревались построить внутри страны несколько совершенно новых крепостей. Таким был план сооружения большой крепости в Палоисвирта возле Иденсальми, который так и не был осуществлен, поскольку Россия больше не чувствовала опасности нападения через Финляндию ни со стороны Швеции, ни со стороны какого-либо другого государства.

Сведений об отношениях между населением Финляндии и российской армией отсутствуют, так как этой темой ни тогда, ни позже, никто из исследователей не занимался. Согласно некоторым источникам, сосуществование местного населения и русской армии не всегда носило дружественный характер. Споры возникали обычно по весьма конкретным причинам, в том числе, из-за определения войск на постой, воспринимавшегося финнами очень тяжело. Когда для русских частей были построены казармы с огражденной гарнизонной территорией, ежедневных контактов, следовательно, и причин для ссор с местным населением стало значительно меньше. Однако русские солдаты продолжали общаться с финляндками и время от времени случались межнациональные браки. Брак между принадлежащим к разным конфессиям женихом и невестой заключался на основании изданного в 1812 году Александром I манифеста о браках.

Хотя финляндцев не брали в армию по призыву, молодым дворянам стремились дать возможность получить военное образование. По этой причине в элитных гвардейских полках для кадетов-финляндцев создавались вакансии. Обучение проводилось также в Финляндии — в учрежденном в 1812 году в Хаапаниеми Топографическом корпусе. Он был организован как военный, но образование в нем отличалось от обучения в настоящем офицерском училище, и его первостепенной задачей являлась подготовка картографов для составления карт территорий Восточной и Северной Финляндии. Топографический корпус находился в непосредственном подчинении Александра I, император из своей личной казны оплачивал его ежегодные расходы по представленной смете. Первым руководителем корпуса стал Подполковник О.К.Фиандт.

Существенное изменение в офицерской подготовке финляндцев произошло в 1819 году, когда был учрежден Кадетский корпус во Фридрихсгамне. Необходимость в офицерах-финляндцах возрастала по мере роста частей, состоявших из финляндцев. Было решено упразднить Топографическую школу, сгоревшую во время пожара, и вместо нее учредить Кадетский корпус, дающий настоящее военное образование. Оно соответствовало образованию российских офицерских школ и обеспечивало слушателям наилучшую для того времени офицерскую подготовку. Выпускники Фридрихсгамского Кадетского корпуса поступали на службу в финляндские и русские части в звании офицеров и затем продолжали продвигаться по службе в обычном порядке. На должность первого руководителя Кадетского корпуса был назначен генерал-майор П.Г.Теслефф.

Обсуждение основных законоположений государства и поездка Александра I в Финляндию

До открытия в феврале 1818 года заседания Польского сейма, в Финляндии очередной раз был поднят вопрос об определении статуса Великого княжества, окончательно нерешенный на Боргоском сейме. Этому способствовали одобренные в 1815 году Александром I польские законоположения государства, влияние которых было замечено в Финляндии. К тому же в 1816 году Правительствующий Совет был переименован в Императорский Финляндский Сенат. Переименованию предшествовали некоторые разногласия с Правительствующим Сенатом России, который неверно трактовал административное положение Финляндии и пытался управлять им. Изменение названия с “совета” на “сенат” было сделано по инициативе самого Александра I и означало повышение формального статуса этого органа на один уровень с Правительствующим Сенатом России.

Руководящие персоны Великого княжества — архиепископ Я.Тенгстрём, статс-секретарь Р.Г.Ребиндер, барон Й.Ф.Аминофф, сенатор К.Е.Маннергейм, сенатор Й.А.Эренстрём считали, что судебную и исполнительную власти, сосредоточенные в Сенате, следует разделить. Судебный департамент Сената действовал в качестве Верховного суда Финляндии, его члены участвовали в пленумах Сената, а также в подготовке законов и постановлений, что создавало некоторые проблемы. Для изменения подобной ситуации требовалась “конституция», под которой понимали договор, определяющий отношения между высшими органами власти в Великом княжестве и содержащий шведскую конституцию или форму правления от 1772 года, а также акт соединения и безопасности Густава III от 1789 года. Условия договора фактически были применены при выстраивании отношений между органами управления Великого княжества Финляндского и императором Александром I, но не утверждены на Боргоском сейме.

В январе 1817 года сенатор Аминофф составил меморандум, касающийся первого дела. В следующем году в связи с подготовкой сейма в Польше, среди руководящих деятелей Финляндии развернулось оживленное обсуждение вопроса о государственных уложениях. Речь, произнесенная Александром I на открытии сессии Польского сейма в Варшаве в феврале 1819 года, вселила в финляндцев надежду на скорый созыв нового Финляндского сейма. Зимой 1819 года статс-секретарь Ребиндер работавшему в Комиссии финляндских дел молодому барону Л.Г.Хартману направил для дальнейшего распространения сообщение о возможности нового созыва сейма и просил обдумать вопросы для обсуждения.

В тоже время Ребиндер поручил губернатору Выборгской губернии К.И.Валлену составить меморандум об отношениях между органами управления Финляндии. Меморандум основывался на упомянутой выше густавианской конституции, но содержал существенные указания на конституцию или форму правления Швеции от 1809 года и на устав риксдага от 1810 года. Валлен предлагал преобразовать Судебный департамент в Верховный суд и сделать его самостоятельным органом, отделив его от исполнительной власти. Хозяйственный департамент Сената предлагалось реорганизовать в руководимую генерал-губернатором Императорскую коллегию, которая бы составляла все направляемые императору доклады. Практически это означало упразднение Комиссии финляндских дел, но при этом статс-секретарь, представлявший финляндские дела императору, сохранил бы свое положение. Сенат из пяти или шести членов остался бы неким высшим административным судом, контролирующим действия Императорской коллегии и их соответствие законам. В июле 1819 года Ребиндер передал этот меморандум Александру I с пожеланием, чтобы Великий князь распорядился об учреждении особого комитета по основным законоположениям государства для подготовки предложенных реформ.

Время представления меморандума Ребиндером было выбрано точно, ибо Александр I в августе; 1819 года должен был прибыть в Финляндию, чтобы лучше познакомиться с Великим княжеством. Руководящие деятели Финляндии хотели показать императору лояльность и верноподданность финнов, получивших прежние особые права и свои органы управления, а также убедить императора в необходимости “конституции».

В конце августа 1819 года Александр I пересек границу Выборгской губернии в северной части Приладожья в Сальми. Перед этим он посетил Архангельск и познакомился с Олонецкой губернией. Император побывал также в Валаамском монастыре, после чего маршрут его путешествия пролегал через Йоенсуу, Куопио, Иденсальми и Каяну в Улеаборг. Оттуда он совершил поездку в Торнео, чтобы ознакомиться с российско-шведской границей. Затем через Улеаборг и через города на побережье Ботнического залива он направился в Або. Оттуда по дороге в Гельсингфорс государь со свитой посетил Тавастгус и Таммерфорс (Тампере). Александр I выглядел удовлетворенным. Население повсюду принимало Великого князя радостно, и он очаровал финляндцев своей непосредственностью и неприхотливостью. Несомненно, Великому князю удалось укрепить личные связи с финляндцами, которые выказывали себя надежными и верными подданными российского императора.

Из всех поездок, совершенных императорами России в Финляндию, именно эта поездка, длившаяся три с половиной недели, была особенной. Необычность заключалась в том, что дорога императора проходила по захолустным и пустынным районам страны, которые, которые, казалось, не представляли особого интереса для государя. Малочисленность свиты указывала на то, что Александр I предпочитал путешествовать не привлекая к себе внимания, стремясь составить собственное беспристрастное представление о жизни в Финляндии, мыслях и настроениях финляндцев. Император передвигался то в легких дорожных экипажах, то верхом, то в крестьянских лодках. Он не избегал долгих пеших переходов. Этот необычный визит в Великое княжество породил множество преданий, о правдивости которых позже велось немало споров среди исследователей.

Хотя поездка Александара I в Финляндию была во многих отношениях успешной, император все же не заинтересовался проектом Ребиндера, Валлена и Тенгстрёма об основополагающих законах государства и новом созыве сейма. Состоявшийся Польский сейм вызвал у императора разочарование, поскольку поляки тосковали по своему прошлому величию и требовали полной независимости. Когда в ноябре 1819 года статс-секретарь Ребиндер представил Александру I проект рескрипта о комиссии по подготовке созыва сейма, император не скрывал своего пассивного отношения. Несмотря на то, что он одобрил состав комиссии, она ни разу так и не собралась. В результате Александр I отказался назначить созыв сейма Великого княжества в Гельсингфорсе, ставшем к тому времени столицей и не позволил Комиссии финляндских дел продолжать подготовку основополагающих законоположений государства. Проект «заглох» из-за подозрений и неприязни императора, а также из-за eго усиливавшейся под влиянием религиозного пробуждения консервативности и озабоченности распространением политического радикализма. Структура управления Великим княжеством в виде двух-департаментного Сената сохранилась до октябрьской революции 1917 года.

Для Финляндии переход в подданство Российской империи в результате войны 1808-1809 гг. имел значимые последствия. В то время современникам не было известно, каким окажется положение Финляндии в составе Российской империи, однако финляндцы хотели участвовать в определении будущего положения Великого княжества как части Российской империи, не оставляя его на усмотрение российских чиновников и эмигрантов из Финляндии.

В основе получения Великим княжеством центрального управления и сохранения прежних шведских законов, административной структуры, системы налогообложения и судопроизводства, было стремление Александра I и его советников заполучить лояльность политической элиты Великого княжества.

Русские действовали по образцу, применявшемуся с XIX века для интеграции завоеванных территорий в Российской империи. Последовательная интеграционная политика русских, основанная на историческом опыте, в 1809 году в Финляндии нашла благодатную почву. Финляндцы поняли, какую возможность сулит им принадлежность к Российской империи и постарались ею воспользоваться. Неудача с идеей «конституции» и созывом сейма в 1819 году показала финляндцам предел русской интеграционной политики. Поэтому Ребиндер, Тенгстрём, Валлен и другие финляндцы больше не возвращались к «конституционным делам».

Особое положение Великого княжества Финляндского в составе Российской империи не могло быть достигнуто без благосклонности Александра I. Хотя организация внутренней жизни в Финляндии находилась главным образом в руках самих финляндцев, все же Великое княжество было государственным образованием Александра I. Без благожелательного отношения императора к Финляндии и финляндцам будущее Великого княжества могло оказаться совсем иным.

Если рассматривать 1809 год как начало долгой исторической перспективы, то его значение становится еще более важным. Бесспорно, формирование финляндских национальных и государственных институтов, развитие финского языка было бы невозможным в составе Швеции. Присоединение Финляндии к Российской империи способствовало установлению новой политической стабильности на всей территории Скандинавии, которая проявилась в исключительно долгом периоде мира Pax Russicana. Предпосылкой этого была новая ориентация Швеции (политика 1812 года), заключавшаяся в отказе от антироссийского реваншизма. В этот долгий период мира началось экономическое обогащение Финляндии, которое заложило основу будущего благоденствия страны, считавшейся беднейшим северным захолустьем Европы. В 1917 году, когда Финляндия получила независимость, многие ее центральные государственные институты уже существовали и их не требовалось создавать «с нуля».

Литература:

von Bonsdorff, Carl, Opinioner och stämningar i Finland 1808-1814. Svenska Litteratursällskapet i Finland CXLI. Helsingfors 1918.

Бородкин, M. История времени императора Александра I. Санкт-Петербург 1909. «Внешняя политика России» Серия I, том IV Danielson-Kalmari, J. R.,”C.J. Walleenin memoriaali Suomen valtiosääntöön tehtävistä korjauksista”; Hark XXIV:I. Helsinki 1914.

Danielson-Kalmari, J.R., Aleksanteri l:n aika I-IV. Porvoo 1920-1928.

Дипломатический словарь. «Наука’.’ Москва. 1986

Дунаева, Ю. Г. «Петербургский союзный договор между Россией и Швецией и балтийский вопрос. Санкт-Петербург и о раны северной Европы. Материалы ежегодной международной наемной конференции. Саню-Петербург. 2902 

Злотников, М.Ф. «Континентальная блокада и Россия» Москва. 1996

Кан, Александр «Великое княжество Финляндское в освещении финских историков» «Отечественная история» 6/2007.

Castren, Robert, Finska deputationen 1808-1809. Helsingfors 1879.

Kerkkonen, Martti; Suomen arkistolaitos Haminan rauhasta maan itsenäistymiseen. Helsinki 1988.

Clason, Sam, Gustaf IV Adolf och den europeiska krisen under Napoleon. Stockholm 1913.

Klinge, Matti, Keisarillinen Aleksanterin yliopisto 1808-1917. Otava. Helsinki 1898.

Korhonen, Keijo, Suomen asiain komitea, Suomen korkeimman hallinnon järjestelyt ja toteuttaminen vuosina 1811-1826. HTutk. LXV. Helsinki 1963. 

Кучеверский, И.А. «Русско-шведская война в дневниках и воспоминаниях участников». Санкт-Петербург и страны Северной Европы. Материалы ежегодной международной научной конференции. Санкт-Петербург. 2003 

Lappalainen, Jussi T., Ericson Wolke, Lars; Pylkkänen, Ali, Suomen sodan historia 1808-1809. Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia 1 20C, Hämeenlinna 2008.

Luntinen, Pertti. The Imperial Army and Navy in Finland 1808-1818. Studia Historica 56. Helsinki 1997. 

Михайловский-Данилевский, А.И. «Описание финляндской войны на сухом пути и на море в 1808 и 1809 годах». Санкт-Петербург 1811.

Nesemann, Frank, Ein Staat, kein Gouvcrnernent. Die Entstehung und Entwicklung der Autonomie Finnlands im russischen Zarenreich, 1808 bis 1826. Europäische Hochschulschriften. Reihe III. Geschichte und ihre Hilfswissenschaften, Bd 949, Frankfurt a. M. — Berlin — Bern — Bruxelles — NewYork — Oxforod — Wien 2003. 

Odelberg, Wilhelm, Sveaborgs gåta. En studie i defaitism. Malmö 1958.

Ордин, К.Ф. «Покорение Финляндии » тт. I — II. Санкг Петербург. 1889

Osmonsalo, Erkki, Suomen rajapolitiikkaa Venäjän vallan aikana I, Ruotsin-vastaista rajaa koskevat kysymykset 1809-1824. HTutk 17, Helsinki 1932. 

Paaskoski, Jyrki, “G. M. Armfelt och Gamla Finland”. Historisk Tidskrift för Finland 3/1997.

Paaskoski, Jyrki, “Ruotsi menettää Suomen”, Itärajan vartijat 4. Schildts 2005

von Platen, Carl Henrik, Stedingk, Curt von Stedingk (1746-1837), Kosmopolit, krigare och diplomat hos Ludvig XVI, Gustav III och Katarina den Stora. Atlantis 1995.

Приходько, Н.И. «Исследовательские периоды в научении русско-шведской (финляндской») войны 1808-09 гг. в отечественной историографии». Санкт-Петербург и страны Северной Европы. Материалы ежегодной международной научной конференции Санкт-Петербург 2002.

Ramel, Stig, Göran Magnus Sprengporten, Förrädaren och patrioten. Atlantis 2003.

Rauhala, K. W., Keisarillinen Suomen Senaatti 1809-1909. osa 1 vuodet 1809-1859. Otava, Helsinki 1915.

Рогинский, B.B. «Швеция и Россия, союз 1812 года». Москва. 1978.

Русский военно-исторический словарь. Москва. 2002

«Россия и Швеция» Документы и материалы 1808-09. Москва. 1985.

Screen. J. E. О. & Syrjö, Veli-Matti, Keisarillinen Suomen kadettikoulu 1812-1903, Haminan kadetit koulussa ja maailmalla. Tammi. Helsinki 2003 Suomen historian asiakirjalähteet (toim. Eljas Orrman ja Elisa Pispala). WSOY. Porvoo 1994 Sverges krig åren 1808 och 1809 utgifvet af Generalstabens krigshistoriska afdelning, I-IX Stockholm 1890-1922.

Сытин, A.H. «Великое противостояние». История внешней политики России, первая половина XIX века. Москва. 1999.

Tommila, Päiviö, Suomen autonomian synty 1809— 1819. Edita. Helsinki 2008.

Tyynilä, Markku, Senaatti. Tutkimus hallituskonseljisenaatista 1809-1917. Hallintohistoriallisia tutkimuksia 5. Helsinki 1992.

Hamström Erik, Freden i Fredrikshamn. Uppsala 1902.

Hårdstedt, Martin, Finska kriget 1808-1809. Prisma. Stockholm 2006.

Ceterberg A. R. ”Piispa Tengströmin ajatukset maamme valtiollisesta asemasta keväällä 1808”. Hark XXIV. Helsinki 1914.

Jussila, Osmo, Maakunnasta valtioksi. Suomen valtion synty. WSOY. Juva 1987.

Jussila, Osmo, ”Kenraalikuvernööri, valtiosihteeri ja senaatti”. Suomen keskushallinnon historia 1809-1996. Edita. Helsinki 1996.

Jussila, Osmo, Suomen suuriruhtinaskunta 1809-1917. WSOY. Helsinki 2004.

Engman, Max, Förvaltningen och utvandringen till Ryssland 1809-1917. Hallintohistoriallisia Tutkimuksia 20. Helsingfors 1995.

Engman, Max, Pietarin-suomalaiset. WSOY. Juva 2004.

Источник: Из книги «Российская империя и становление Великого княжества Финляндского в 1808 — 1820 годы. Выставка 21.4. — 17.9.2009 в Национальном архиве Финляндии, Rauhankatu 17, Helsinki».