Русские категории вида и способов действия находят свое выражение прежде всего в рамках глагольного слова. В связи с этим семантическая структура русского глагола довольно сложна: наряду с конкретным лексическим значением, представляющим собой особое семантико-структурное целое, в ней сконцентрированы разные значения, связанные с характером протекания действия.
Например, лексическое значение глаголов приехать и уехать в словаре С.И.Ожегова толкуется соответственно как прибыть, передвигаясь на чем-н. и покинув какое-н. место, отправиться куда-н. (на каких-н. транспортных средствах).
Не углубляясь в вопросы лексико-семантической структуры, лексико-семантического варьирования, отнесем данные слова к лексико-семантической группе глаголов движения. К этой группе относятся, например, такие глаголы, как ехать, ходить, летать, идти, ездить и т.п. На основе лексического значения глаголы приехать и уехать характеризуются также как антонимы.
Префиксы при- и у- в составе указанных глаголов выражают словообразовательные значения приближения и удаления. Благодаря этим значениям действие, названное мотивирующим глаголом ехать, представляется как предельное, поскольку оно ограничено рамками внутреннего времени, которое установлено данными формативами. В связи с современной аспектологической теорией глаголы приехать и уехать относятся к общерезультативному способу действия, группируясь, например, с такими глаголами, как заехать, подъехать, переехать, отъехать и т.п., а также прибыть, приблизиться, прибавить, прибить, признать, удалиться, угнать, узнать и т.д.
Как грамматические формы данные глаголы противопоставлены глаголам несовершенного вида приезжать и уезжать. В качестве форм совершенного вида глаголы приехать и уехать противопоставлены всему множеству форм несовершенного вида, как с непереходным, так и с переходным значением.
Таким образом, один и тот же глагол русского языка одновременно включается в различные по семантическому обобщению группы глаголов. Данное обобщение осуществляется на следующих уровнях: 1) лексико-семантическом, 2) лексико-грамматическом (словообразовательном), 3) грамматическом (морфологическом). Важно отметить, что видовая семантика русского глагола, например, значение целостности или результативности, актуализуется в рамках категории предельности/непредельности.
Приведенная выше пара русских глаголов в финском языке находит соответствие в лексико-семантическом по уровню выражения противопоставлении глаголов saapua и lähteä. На лексико-семантическом уровне данные глаголы группируются с разнообразными глаголами движения типа tulla, mennä, matkustaa, ajaa.
Благодаря своему лексическому значению, указанная пара финских глаголов является предельной, и в этом случае данные глаголы противопоставлены на лексико-семантическом уровне всем непредельным глаголам.
Включить в видовую оппозицию данные финские глаголы невозможно, поскольку они являются непереходными. Видовая оппозиция в финском языке релевантна только для переходных глаголов и в отличие от русского языка реализуется на лексико-синтаксическом уровне.
Указанные финские глаголы не вступают в словообразовательно-префиксальные отношения, поскольку в финском языке у глагола отсутствует префиксация.
Таким образом, аспектуальное обобщение в финском языке для непереходных и переходных глаголов различно. Для непереходных глаголов — это лексико-семантический уровень, для переходных — лексико-синтаксический.
В отличие от русского языка, в котором как бы в готовом виде представлены видовые (видо-временные) формы, в финском языке глагольной формы как таковой нет, она устанавливается только в сочетании с дополнением в контексте только у переходных глаголов. Тем самым с точки зрения аспектуальности русская форма глагола всегда или практически всегда актуальна (за исключением биаспективов), а финская — потенциальна. Сопоставим соотношение категорий вида, предельности/непредельности (П/НП), способов действия (СД) и переходности/непереходности (Пр/НПр) в русском и финском языках.
В связи со сказанным можно сделать вывод о том, что точки соответствия между русской и финской аспектуальностью расположены на уровне лексико-семантического обобщения, иными словами, — в той зоне аспектуальных значений, в которой преобладают денотативные компоненты [1].
Рассмотрим некоторые случаи эквивалентности (корреспонденции) на лексико-семантическом уровне в русском и финском языках.
Аспектуальная эквивалентность в этом случае наблюдается прежде всего в зоне непредельности обоих языков — среди реляционных и статальных глаголов. Например, реляционные глаголы: любить — rakastaa + Part, pitää + Elative; ненавидеть — vihata + Part; уважать — arvostaa; завидовать — kadehtia + Part; значить — merkitä + Part и т.п.; статальные глаголы: лежать — maata; стоять — seisoa; висеть — riippua; находиться — sijaita; возвышаться — kohota (olla) и т.п.
Некоторые реляционные глаголы русского языка, обозначающие прежде всего какие-либо внешние отношения, отношения, имеющие как бы объективный характер, в финском языке находят соответствие в аналитическом сочетании olla + adj. Например: равняться, быть равным — olla veroinen; отличаться — olla erilainen; ревновать, быть ревнивым — olla mustasukkainen и т.п.
В этом случае возможны, как в русском, варианты и в финском языке, например: соответствовать, быть в соответствии с, быть соответствующим — vastata + Part, olla vastaava; походить, быть похожим — muistuttaa + Part, olla näköinen.
Особое место среди указанных русских глаголов занимает лексико-семантический ряд таких слов, которые можно охарактеризовать как событийные, фактивные. Они могут легко образовывать соотносительные глаголы совершенного вида, в отличие от прочих указанных непредельных глаголов. Например: помнить/вспомнить; знать/узнать; видеть/увидеть; верить/поверить; вмещать/вместить; понимать/понять; различать/различить; освещать/осветить и т.д.
В финском языке указанные глаголы названы квазирезультативными [2]. Эти глаголы способны сочетаться как с аккузативом, так и с партитивом. Например: muistaa, tietää, nähdä, uskoa, sisältää, ymmärtää, erottaa, valaista, и т.д.
Следует упомянуть и ограниченную группу ономатопоэтических слов в русском и финском языках, с помощью которых однозначно выражается аспектуальное значение моментальности, однократности, а при повторении — значение кратности, повторяемости моментального действия. Например: бах — roiskis, loiskis; бух — hupsis; плюх — läiskis; шлеп — mäiskis; щелк — nakis; трах — raksis; хруст — riksis; стук — kopse; cтук-стук-стук — kop-kop-kop и т.п.
Для данных слов важна идея характера протекания действия, а не само действие, с его лексической точки зрения. Поэтому многие из этих слов, как в русском, так и в финском взаимозаменяемы, ср.: бах, шлеп, хлоп — mäiskis, mätkis, roiskis; и т.д.
Семантика анализируемых слов своеобразна. Они выступают в качестве высказывания, в котором имплицитно подразумевается не только наличие предиката, но и наличие субъекта действия.
Из русских глаголов, имеющих предельное значение, наибольшую семантическую близость к глаголам финского языка проявляют одноместные субъектные глаголы, обозначающие результативное достижение предела действия и поэтому относящиеся только к совершенному виду, так называемые дефективные глаголы perfectiva tantum. Ср.: очутиться — joutua; остолбенеть — tyrmistyä; оцепенеть — jähmettyä и т.п. Ясно, что во всех подобных случаях финские глаголы могут находить и другие эквиваленты в русском языке, ср.: joutua — попадать/попасть; оказываться/оказаться; деваться/деться. Однако при таком соотношении глаголов двух языков эквивалентность может быть только функционально-семантической, поскольку в русском языке выступают две соотносительные формы вида, противопоставление которых осуществляется только в системе русского языка. В финском языке для выражения данного противопоставления недостаточно одного глагола, соответствующего двум русским формам, для этого обязательно необходим контекст с дополнительными языковыми средствами.
Правда, в некоторых случаях различия, свойственные указанным русским глагольным формам, могут быть переданы в финском языке аналитическим путем с помощью специальных конструкций. Например: овдоветь — tulla leskeksi; вдоветь — olla leskenä и т.п.
При этом надо отметить, что приведенные финские конструкции обычно соответствуют русским начинательным (и инхоативным) и статальным глаголам (начинательные глаголы мотивируются в этом случае статальными глаголами). Например: заболеть — tulla sairaaksi; болеть — оlla sairaana (также sairastaa). Опять же подчеркиваем, что противопоставление типа заболеть/заболевать не может иметь в финском языке полного соответствия, речь может здесь идти только о функционально-семантическом соответствии.
Лексико-грамматические (словообразовательные) значения русской аспектуальности обычно находят функционально-семантические соответствия в финском языке на лексико-грамматическом уровне. Прежде всего это касается русских приставок с пространственными значениями, представленных, например, в глаголах общерезультативного способа действия, а также разнообразных глаголов характеризованных способов действия. Так, префикс у- в составе глаголов движения и перемещения типа уходить/уйти, уезжать/уехать, улетать/улететь, уносить/унести в финском языке представлен поствербом pois, ср.: mennä pois, lähteä pois, lentää pois, kantaa pois. Однако семантика данного постверба шире семантики указанного русского префикса, поэтому постверб употребляется в сочетании с другими глаголами конкретного физического действия, которые соответствуют русским глаголам с префиксами от-, вы-, например: отрубить — hakata pois; выезжать/выехать — lähteä pois, matkustaa pois.
Начинательные глаголы русского языка, в составе которых выделяются префикс за-, префикс по-, префикс вз-/вс- и т.д., в финском языке имеют аналитические эквиваленты, представляющие сочетания начинательных глаголов с различными формами инфинитивов, а именно: alkaa + infinitiivi; ryhtyä + III infinitiivi; ruveta + III infinitiivi; lähteä + III infinitiivi; и т.д. Ср.: заплакать — alkaa itkeä, ruveta itkemään; также: ratkea itkemään, pillahtaa itkuun; засмеяться — alkaa nauraa; также: purskahtaa nauruun, panna nauruski.
Как известно, в русском языке значение начала действия, наряду с приставочными средствами, может быть выражено также с помощью инфинитивных конструкций. Потому указанные финские инфинитивные конструкции обычно выступают в качестве корреспондентов как приставочных глаголов русского языка, так и инфинитивных начинательных конструкций. Ср.: Он вскочил и заходил по зимовке (В.Распутин) — Andrei ponnahti jalkeille ja alkoi harppailla kämpässä; Он помылся и стал одеваться (В.Распутин) — Andrei peseytyi ja alkoi pukeutua (пер. Е.Адриан).
С точки зрения аспектуальной семантики наибольшая близость значений должна наблюдаться при сопосталении финских и русских инфинитивных конструкций. Ср.: К зиме сорок третьего года ясно начал проглядываться конец войны (В.Распутин) — Vuoden neljäkymmentäkolme talvella sodan loppu alkoi jo häämättää ; В нашей станице казаки собираются восставать (М.Шолохов) — Meidän stanitsamme kasakat aikovat nousta kapinaan; — Но-но! Нагульнов застучал кулаком (М.Шолохов) — No-no! Nagulnov koputti nyrkillään (пер. Ю.Конкка); Сашка пошел сам искать директора (В.Шукшин) — Sashka lähti itse etsiskelemään johtajaa; Но зато он задумался о том человеке в плаще. Ведь — мужик, долго жил… (В.Шукшин) — Mutta sen sijaan hän alkoi ajatella sadetakkimiestä. Olihan se raavas mies, elänyt ikänsä…
Как в русском, так и в финском языке между инфинитивными конструкциями существуют определенные акциональные, стилистические и прочие различия. Так, русская конструкция стал + инфинитив, обозначая стремительное начало действия, образуется только на базе глаголов движения и перемещения, имеющих семантический компонент быстроты, стремительности действия и т.д.
Конечно, и в русском и в финском языке начало действия может быть выражено с помощью других средств: Сейчас мы приступаем к обсуждению кулаков (М.Шолохов) — Nyt siirrymme käsittelemään kulakkeja. В данном случае это происходит благодаря сочетанию глагола, передающего идею начала, и существительного.
Однако нередко в обоих языках значение начала действия может быть элементом контекста, не имея специального выражения в рамках глагола: И что осталось от мужика: трусливый подхалим, сразу бежать к телефону — милицию звать (В.Шукшин) — Ja mitä oli jäljellä raavaasta miehestä: mielistelevä perkuri, heti juoksemassa puhelimeen miliisiä kutsumaan.
Определенный параллелизм между русскими и финскими аспектуальными значениями можно установить при сопоставлении суффиксальных средств образования глаголов. Не вдаваясь в теоретические рассуждения, можно легко установить, что в обоих языках имеются суффиксы со значениями повторяемости. В русском языке эти суффиксы выделяются в парах типа махать — махнуть, скакать — скакнуть, в финском языке — в парах hengдhtдд — hengдhdellд, kikahtaa — kikahdella.
Однако во многом данное сходство имеет лишь внешнее основание. в русском языке приведенные многоактные и одноактные глаголы относятся соответственно только к несовершенному и к совершенному виду. Многоактные глаголы являются непредельными, хотя в определенных условиях контекста они могут приобретать признаки внешнего предела действия. Кроме того, противопоставление по признаку многоактности / одноактности в русском языке охватывает довольно узкий круг глаголов. Существуют редкие образования типа ходить — хаживать; сказать — сказануть, но они полностью выпадают из указанной системы глагольных пар не только по своей аспектуальной семантике, но и потому, что оппозиция первого типа уже уходит из русского языка, большая часть глаголов не употребляется в современном языке (за исключением четырех-пяти пар); оппозиция второго типа характерна для разговорной речи, она стилистически ярко окрашена, образования с суффиксом -ану- также очень редки, хотя, по-видимому, имеют тенденцию к распространению.
В финском языке, в отличие от русского, противопоставление фреквентативности и моментальности осуществляется не само по себе, а в связи с третьим членом оппозиции, исходным по отношению к указанным двум. Этот исходный член оппозиции может иметь различную акциональную семантику [3]: huutaa — кричать, huudahtaa — вскрикнуть, huudahdella — вскрикивать; leimuta — пылать, leimahtaa — вспыхнуть, leimahdella — вспыхивать; liikkua — двигаться, liikahtaa — двинуться, liikahdella — двигаться; sylkeд — плевать, sylkäistä — плюнуть, syljeksiä — плевать; istua — сидеть, istuhtaa — присесть, istuskella — посиживать; и т.д.
Как мы видим, финские суффиксы имеют более широкую сочетаемость с мотивирующими глаголами, чем русские. Финские суффиксы могут присоединяться как к непредельным, так и к предельным глагольным основам, хотя в первом случае у них есть ограничения, но все-таки не такие жесткие, как в русском языке.
Формально и семантически суффиксы финского языка шире суффиксов русского языка. Так, финские суффиксы фреквентативности по своей семантике могут соответствовать русским суффиксам -а-, -е-, -и-, -ива- и т.д., выделяемым в непредельных глаголах с различными признаками кратности, повторяемости, а также и в предельных глаголах с теми же признаками, ср.: muistella — вспоминать; elellä — поживать; lepäillä — отдыхать; makailla — полеживать; nieleskellä — глотать; anniskella — продавать распивочно; ammuskella — постреливать.
Важно отметить, что финские фреквентативные глаголы, в отличие от русских многоактных и многократных глаголов, могут иметь как непредельное, так и предельное значение.
Что же касается моментативов финского языка, то они обычно соответствуют не только русским одноактным и моментальным глаголам, но и различным глаголам с начинательной семантикой, ср.: huudahtaa — вскрикнуть, вскричать, закричать; heilahtaa — качнуться, покачнуться, закачаться; värähtää — дрогнуть, вздрогнуть, содрогнуться.
Как нам представляется, наибольшая семантическая близость в области глагольного словообразования русского и финского языков отмечается при сопоставлении отыменных глаголов с суффиксом -ова-, -ирова-, -изова- и т.п. в русском и -oida- в финском. Как в русском, так и в финском языке глаголы с данными суффиксами встречаются, как правило, в заимствованных основах, эти глаголы характерны для современной научно-технической деятельности человека, они появились недавно в словнике языков (см., напр., [4], [5]). Расширение глагольного словника осуществляется во многом за счет данных глаголов. Например: koordinoida — координировать; stilisoida — стилизовать; dominoida — доминировать; sosialisoida — социализировать, социализовать и т.д.
Как в русском, так и в финском языке аспектуальная семантика глаголов с данными суффиксами определяется с учетом семантики мотивирующего имени. Так, если имя обозначает профессию или род занятий, то глагол обычно имеет непредельное значение, ср.: vartio — караул, охрана, стража, vartioida — сторожить, охранять; prostitutio — проституция, prostituoida — проституировать; filosofia — философия, filosofoida — философствовать.
Если в мотивирующих именах выделяется объектный актант, то глаголы обладают предельным значением, ср.: adoptio — усыновление, удочерение (осуществлять усыновление — объект), adoptioida — усыновлять, удочерять; kopio — копия (делать копию — объект), kopioida — копировать и т.д.
Однако большая часть глаголов в обоих языках, образующаяся от самых разнообразных имен существительных, прилагательных, числительных, может иметь непредельное и предельное значения, в зависимости от контекста. Все эти глаголы можно охарактеризовать как эволютивные, ср. konstruoida — конструировать; stabilisoida — стабилизировать; tapetoida — оклеивать обоями.
В последнем случае русский язык, стремясь к аспектуальной определенности, создает параллельные формы типа организовать — организовывать, сконструировать — конструировать. Первая форма является совершенным видом, вторая — несовершенным. Указанное противопоставление видовых форм в финском языке может иметь только функционально-семантическое соответствие.
Грамматическая (морфологическая) семантика аспектуальных единиц русского языка находит функционально-семантическое соответствие на лексико-синтаксическом уровне финского языка. Так, переходные предельные глаголы общерезультативного способа действия русского языка, представленные соотносительными формами совершенного и несовершенного вида, в финском языке находят функционально-семантическое соответствие в сочетании глагола и имени в партитиве или аккузативе, ср.: Он дал мне ручку… / Он давал мне ручку… Hän antoi minulle kynän… / Hän antoi minulle kynää…
К данной группе глаголов относятся бесприставочные и приставочные глаголы, акциональная семантика приставок в которых соотнесена с общей идеей результата действия, ср.: получать/получить — saada; брать/взять — ottaa; спрашивать/спросить — kysyä; объявлять/объявить — ilmoittaa; объяснять/объяснить — selittää; помещать/поместить — sijoittaa; перевозить/перевезти — kuljettaa; разглаживать/разгладить — silittää; прочитать/прочитывать — lukea.
В этом случае один и тот же финский глагол может соответствовать нескольким приставочным и бесприставочным глаголам русского языка, имеющим один корень. Ср.: открывать, раскрывать, вскрывать/ открыть, раскрыть, вскрыть — avata; гнать, гонять, сгонять, погонять, перегонять/ согнать, погнать, перегнать — ajaa. В случае необходимости для передачи известных оттенков характера протекания действия, различающих приведенные типы глаголов, в финском языке используются дополнительные средства контекста, обычно обстоятельства.
Другим путем установления функционально-семантического соответствия между русскими и финскими формами является правильное употребление темпорально-таксисных форм. Так, типичное для форм совершенного вида перфектное значение в финском языке выражается в соответствующих формах перфекта. Для непереходных глаголов совершенного вида это один из основных способов установления эквивалентности.
1. Иваницкий В.В. Основы общей и контрастивной аспектологии. Кемерово, 1991. C. 31 и далее.
2. Томмола Х. Аспектуальность в финском и русском языках. Helsinki: Neuvostoliittoinstituutin. Vuosikirja N28, 1986. С. 62.
3. Там же. С. 242-254.
4. Vesikansa J. Johdokset. Nykysuomen oppaita. Porvoo. Helsinki. Juva: Werner Sцderstrцm osakeyhtiц, 1977. S. 93-94.
5. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М.: Наука, 1977. С. 112.
1 пинг