В 2017 году в России, в издательстве «Историко-культурный центр Карельского перешейка», вышел новый перевод классического романа Вяйнё Линна «Неизвестный солдат», сделанный современным российским историком Баиром Иринчеевым.
Роман Вяйнё Линны «Неизвестный солдат», увидевший свет в 1954 году, имел эффект разорвавшейся бомбы. По словам самого автора, вокруг книги развернулась еще одна война. Многих финских читателей шокировала окопная правда романа и саркастическое отношение Вяйнё Линны к внешней политике Финляндии 1941 — 1944 гг. Многие также обвиняли автора в клевете на финский офицерский корпус и элиту страны.
Несмотря на то, что роман изобилует подробными описаниями боевых действий, его общий настрой — резко антивоенный.
В своем произведении Линна, сам воевавший в составе пулеметной роты 8-го пехотного полка финской армии с 1941 по 1943 год, описывает мысли, чувства и настрой простых финских солдат — двадцатилетних парней, попавших в водоворот событий Второй мировой войны.
На своей родине в Финляндии роман выдержал более 50 переизданий с общим тиражом свыше 500000 экземпляров и считается классикой финской литературы XX века. На русском языке роман был издан лишь один раз в 1990 году. Предыдущий перевод имеет ряд неточностей, ошибок и лакун, обусловленных советской цензурой и не вполне корректным переводом финской военной терминологии.
Новый перевод романа выходит к столетию независимости Финляндии. Его задача — помочь народам России и Финляндии лучше понять друг друга, и тем самым способствовать мирному и добрососедскому сосуществованию наших стран.
Предисловие самого Линны открывает книгу.
Предыстория «Неизвестного солдата».
«Неизвестный солдат» разбудил национальные чувства финнов. Вокруг него идет еще одна война-продолжение1. Одни заявляют, что я очерняю финских офицеров и лотт. Другие благодарят меня за оказание почестей нашему солдату. Кое-кто еще поблагодарил меня за то, что я создал произведение искусства. В романе нашли себе подтверждение очень разные и разнонаправленные точки зрения. Для меня лично столь разнообразное толкование было доказательством того, что роман удался. Моей целью было создать такую картину о войне, которая раскрывала бы как можно большее ее аспектов и тем самым содержала бы в себе ту правдивость, которую требуют от романа. Ведь роман является отражением жизни, и если он настоящий, то и люди будут относиться к нему как к самой жизни — создавать концепции по своей необходимости и отвергать те явления, которые им не подходят. Вот что я хотел бы сказать об эстетической стороне вопроса.
Теперь перехожу к части, которая вызывает споры. Именно она является предысторией «Неизвестного солдата». Задают вопросы: этот роман — правда или ложь? Даже в такой форме: была ли эта воинская часть на самом деле и происходили ли эти события именно так, как они описаны. На это сразу отвечаю: нет. В этом смысле моя книга — ложь от начала до конца. Это роман, а не отчет о боевых действиях. Это должно быть понятно хотя бы по тому, что я пропускаю большие периоды времени и обозначаю их всего лишь пунктиром. Я искал то, что на той войне для финнов было важно и существенно, и соответствующим образом организовал подачу материала. Что-то я приукрашивал и преувеличивал, что-то — преуменьшал и даже замалчивал. Если сказать одной фразой: я написал роман. И за его правдивость отвечаю как писатель, а не как историк.
Поэтому и говорю только о правдивости романа. Он описывает войну и финского солдата. На самом деле, невозможно описать войну, если не описывать солдата. Ведь война — это всего-навсего определенное состояние человека; если из войны убрать человека, то останутся только разрушения и так называемые средства нанесения огневого поражения. Ни первое, ни второе не имеют существенного значения.
Правдиво или лживо созданное мной описание финского солдата? Говорят, что ответ знают фронтовики. Несомненно, это так, но, тем не менее, заявляю: чтобы понять, правда это или ложь — не нужно быть фронтовиком. Если бы было нужно — не стоило бы и писать эту книгу. Что бы я мог рассказать фронтовикам, которые знают войну не хуже, а многие — даже лучше меня? И при этом важным требованием к тексту было то, что и фронтовик смог бы его читать. Ведь большая часть нашей военной литературы — такого качества, что рядовые фронтовики ее просто игнорируют. По одной простой причине — они не видят в ней своего вклада, усилий, напряжения, страха, храбрости и в первую очередь — своих достижений.
Такова предыстория рождения моего романа о войне. Я хотел написать полотно, на котором война выглядела бы как можно более объемно. Не забывая о грани между искусством и природой. Я хотел написать полотно о финском солдате, раскрывая его сущность и отдавая должное его свершениям, но, тем не менее, таким образом, чтобы это никого никогда более не привлекало к войне. Потому что я считал своим долгом написать роман-предостережение.
Моего солдата обвиняют в том, что он ворчун, бунтарь, что у него вообще нет идеалов, а душой он груб и черств. На самом деле финский солдат должен быть тихим, скромным, верующим, уважающим начальство, дисциплинированным, и готовым пожертвовать собой ради своих идеалов. Какая же картина правильная? Я считаю, что воспевание крайностей не приближает нас к истине, и именно с этой точки зрения подобрал персонажей. В моем романе есть Виириля — грубый, низкий и противостоящий начальству солдат. В моем романе есть и Мякиля — тихий, скромный, религиозный и по душевным качествам тонкий человек, который подчиняется требованиям дисциплины. Посреди анархии он отчаянно пытается содержать в порядке вверенное ему дело и смело идет на смерть, потому что того требует его долг.
В моей книге есть Коскела, миф о финском мужчине, в котором я показал все лучшие качества нашего народа. Если кому-то кажется, что он никудышный руководитель, то это связано с тем, что меня не очень заботит, какой из него руководитель. Именно в этом принципиальный вопрос, без понимания которого не понять мой замысел. Я оцениваю вещи не с точки зрения их полезности для войны или боевых действий, а с точки зрения ценности тех или иных человеческих качеств в моих персонажах. По этой причине не нужно жаловаться на то, что у меня неверные военные принципы. В качестве заметки на полях — я считаю мужчину типа Коскелы ценным руководителем. Потому что я не понимаю, чего плохого для руководителя в таких качествах, как человечность, дружелюбие и бесстрастность. Эти качества опасны только для тех, чья личность не переносит товарищеских, братских отношений.
В моем романе есть и Карилуото, миф о представителе финской интеллигенции, о фенрике2 резерва, который заслуживает той чести, которую он уже получил, но не совсем в правильном смысле. Война далась этому фенрику дорогой ценой. Она не стала красивой смертью «перед лицом товарищей своих». Нет, это было постоянное усилие, тяжелый и напряженный бой за те идеалы, о которых он перестал говорить, когда начал за них воевать. В этом смысле отдаю ему должное, но, несмотря на это, считаю его жертвой человеческой глупости.
Затем есть Ламмио. Говорят, что в нем я создал обобщенный образ кадрового офицера и тем самым опозорил всех офицеров. В книге Ламмио получает все, что ему причитается, но он не становится положительным персонажем в силу того, что я смотрю на события с точки зрения человека, а не армии. Что касается обобщения, то его сделали оскорбленные читатели, а не писатель. В моей книге есть такие офицеры, как Каарна, Аутио и Сарастие. Я описал их так положительно, что если кому-то кажется, что финских офицеров нужно восхвалять еще больше, то речь идет о мании величия.
Карьюла никоим образом не является обобщением. Каждому необходимо это понимать. Кому вообще в голову может взбрести мысль, что все финские старшие офицеры такие? Карьюла включен в книгу потому, что является ошибкой, как и Ламмио; ошибкой согласно тому принципу, который я упомянул ранее. Если бы я оценивал дело с точки зрения войны и ведения боевых действий, то Карьюла получил бы должную оценку как жесткий руководитель — ведь он всеми силами пытался предотвратить полный развал обороны. Его можно было осудить за неверную оценку сил, не более того. Я же осуждаю его за то, что он считал, что может принести войне человеческую жертву.
Лотта3 тоже не является обобщением. Это было бы столь же глупым обобщением, как и Карьюла. Можно сказать, что в книге я показал только одну сторону медали. Считаю, что имею на это право. В свою защиту могу сказать только то, что другую, парадную сторону медали нам показывают уже так долго и так много, что нет ничего плохого в том, чтобы ненадолго перевернуть эту медаль. Другая сторона заплесневеет и сгниет, если ее иногда не будут извлекать на свет божий.
Что касается солдат, то по ним действительно не скажешь, что они очень рады быть на той войне. Но я считаю это не их изъяном, а наоборот, их заслугой. Наверное, нет необходимости объяснять, почему солдату не нравится война. Но, наверное, есть необходимость объяснить, почему, несмотря на это, финский солдат воевал. Он воевал по той причине, что считал необходимым защищать свою страну, но осуждал все то, что напрямую не служило этому делу. Он не мог понять, что у Ламмио были добрые намерения. Фронтовик только чувствовал, что с ним поступают несправедливо, и соответствующим образом реагировал. Он ворчал потому, что это был его образ жизни. Финский солдат склонен к анархии и асоциальному образу жизни, всегда себе на уме и при первых трудностях сразу говорит, что виновато начальство.
Одной из причин этого постоянного ворчания является сама неясная цель войны. Обычный фронтовик очень плохо понимал «необходимость присоединения Восточной Карелии». И ни в коем случае он не считал, что за это можно отдать свою жизнь. В глубине души он понимал, что участвует в каком-то походе викингов, а такая война для финна — слишком неестественное состояние.
Теперь перехожу к самой сути вопроса. Я описал финнов на определенном этапе их истории. Я показал обычных финских мужчин на войне. По этой причине мой роман несложно понять даже тем, кто не был на фронте, ведь с моей точки зрения финн на фронте и финн на гражданке — это одно и то же. Если понимаешь жизнь и людей, то и солдат несложно понять. Эти люди живут в крайне необычных обстоятельствах. В обстоятельствах, которые я хочу осудить. Я хотел бы забрать у войны всю славу и отдать ее солдату — тому, кого называют «живой силой». Я хочу показать, что эта «живая сила» представляет собой не что иное, как людей. Отдельных личностей, у которых есть что терять — жизнь, которая столь же ценна, как жизнь каждого из нас.
Господствующим фактором на войне является смерть. Это событие ждет каждого из нас в будущем, и по сравнению с ней все, что мы знаем, становится вторичным. Это стимул всей нашей жизни. Чтобы не умереть от голода, мы зарабатываем на хлеб насущный. От смерти мы хотим защитить тех, кто для нас что-то значит. Именно в таком свете большинство солдат и рассматривало войну. Именно поэтому они так мало говорят обо всем, что связано со смертью.
Поэтому они не говорят и об идеалах. Они знают, что в любой момент от них могут потребовать принести в жертву то, что отдавать человеку тяжелее всего. Добровольная жертва столь редка, что один человек, который ее принес, был сделан богом. Так не требуйте того же самого от обычных, нормальных людей. Несмотря ни на что, они пытались в меру своих сил и возможностей вести свою войну. Но они воевали в голоде и усталости, с постоянным присутствием смерти и ее спутников — страха и шока. В такой ситуации человек нуждается в напряжении всех своих сил и не может соответствовать эстетическим требованиям каких-то идеалов или высоких намерений.
То есть я написал за «живую силу» и против войны. Такова история рождения моей книги, и если кто меня за это обвиняет, то в действительности это дает мне понять, что книга удалась.
Вяйнё Линна, 1955
Примечания:
1 «Война-продолжение» (jatkosota) — финское официальное название войны 1941-1944 годов между Финляндией и СССР.
2 Низшее офицерское звание в армиях Финляндии и Швеции. Соответствует званию младшего лейтенанта в Советской армии.
3 Лотта — член финской женской добровольческой патриотической организации «Лотта Свярд». В основном лотты брали на себя часть мирных функций мужчин — работали телефонистками, поварами, наблюдателями службы ВНОС, метеорологами, машинистками в штабах. Всего на войне 1941-1944 гг. в прифронтовых районах находилось около 13000 лотт, в тылу работало на около 50000 лотт. Всего в организации «Лотта Свярд» было 232000 женщин.
Свежие комментарии