Несколько лет назад в Финляндии, в связи со столетием ее независимости, шли очень большие дискуссии: и о самой стране, и о том, что в финском языке называется suomalaisuus — «финскость». Интересно отметить, что аналогичный термин «русскость» у русских хотя формально и есть, но в актуальном политическом лексиконе он практически не используется (а вот у финнов venäläisyys я часто встречал в материалах о России и русских).
То же самое можно сказать и про события, связанные с короткой, но очень ожесточенной финской Гражданской войной 1918 года, к памяти о которой в 2018 году обращались многие, включая высшее руководство Финляндии. На контрасте можно вспомнить, что 100-летие русской революции 1917 года в самой России было сознательно проигнорировано, включая высшее руководство России, заявившее через своего пресс-секретаря: «Чего там праздновать?» Между тем вопрос не о праздновании, а об извлечении исторических уроков, в чем, на мой взгляд, потребность была бы.
Так что нужно отдать дань уважения финнам, которые постоянно стараются отрефлексировать как свое прошлое, так и свое настоящее.
В рамках этой саморефлексии состоялись интересные дискуссии на сайте www.mitasuomion.fi — и на их основе была издана небольшая, но очень интересная книга с одноименным названием — Mitä Suomi on? — Что такое Финляндия?
Тексты оттуда, как мне кажется, будут интересны русскому читателю. Учитывая, что все-таки язык соседней страны знают не очень многие, я поступлю в этот раз иначе: я буду давать свободный перевод некоторых текстов на русском, давая при это комментарии к каким-то терминам или особенностям, непонятным нерезидентам соседней страны на Северо-Западе.
В рамках этого ознакомительного цикла первый текст, посвященный феномену столицы и ее позиционированию в финском обществе (тут тоже есть некоторое сходство с отношением русских к Москве и москвичам).
Некоторые редкие слова из текста финского автора я даю в квадратных скобках.
Стадилайнен — хороший человек
[Сразу я сталкиваюсь с проблемой адекватного перевода финского устойчивого термина на русский. В финском разговорном языке, который во многом — и грамматически, и лексически — отличается от книжного и общеупотребительного, Хельсинки называют Stadi, «Город», а жителя столицы — stadilainen, «горожанин», неявно подразумевая, что город в Финляндии есть только один].
За пределами Хельсинки очень часто можно слышать, что жители Хельсинки — или, как город называют в разговорном языке — Hesa, а его жителей, значит, hesalaiset — заносчивые и неприятные. О нас, стадилайненах, ходят самые разнообразные слухи и вздор. Когда ты сообщишь в сельской местности или в других финских городах, что ты стадилайнен, ты, как минимум, столкнешься с неодобрительными взглядами, если вообще не получишь на голову настоящий поток словесного осуждения.
Если же ты говоришь хотя бы немного на сленге Хельсинки, то ты уже просто в физической опасности. Я слышал даже, что наш язык, то есть стади-сленг, это какая-то тарабарщина [mongerrus] — дикая смесь английского, шведского, русского и финского. [Да, это даже немного удивительно, но в сленге Хельсинки относительно много слов русского происхождения, хотя часто искаженных до полного неузнавания]. То есть какое-то попугаечье бормотание, которое нормальной человеческой речью не имеет права называться. Я бы сказал на это, что это вздор, сленг Хельсинки не более чем как такой же диалект, в числе многих других. [Финский язык в смысле количества и качества диалектов в этом смысле очень отличается от русского, в котором региональные различия не выражены так ярко и житель, скажем, Архангельска говорит практически на том же языке, что и житель Владивостока — лингвисты, строго говоря, различают только северо- и южнорусское наречие, на которое немного повлиял украинский язык].
Мы, стдалийнены, порядочный народ. Мы толерантные, приятные, интеллектуальные, хорошо одевающиеся, космополитичные, знающие иностранные языки, можно даже сказать интересные и красивые… [Сам себя не похвалишь — кто же похвалит!]
Представим ситуацию, в которой житель Турку или провинции Саво прибывает в Хельсинки на железнодорожный вокзал. И вот первый спрашивает у местного жителя дорогу, начиная так: «Где может быть эта…? [Авто имитирует особенность речи жителя Турку: Missä mahtta ol tuo…? — на общеупотребительном финском Missä mahtaa olla tuo…?]. Ответ будет дружелюбным и с душевной теплотой [lämminhenkinen] и житель Турку найдет дорогу к своей цели. Саволайнен (житель Саво) выразит аналогичный вопрос немного витиевато, как у них и полагается: Как было бы возможно вам направить меня в то место, где…? [Опять автор имитирует теперь уже речь жителей Саво: Mittee jos mahollisesti voesitte opastee minut siihe paekkkaan, missä…? или на «нормальном» финском Miten jos mahdollisesti voisitte opastaa minnut siihen paikkaan, missä…?]. Гость из страны пирогов-рыбников [известный финский пирог-рыбник — kalakukko — происходит именно из Саво] будет направлен на требуемый ему объект. Стадилайнен будет даже столь дружелюбен, что во время объяснения избежит употребления большинства слов из своего сленга, чтобы гость понял всё. В лучшем случае он проводит заблудившегося гостя до места назначения, невзирая на свои спешные дела.
Турист-путешественник получит такое впечатление, что город полон дружелюбных людей. У него дома даже могут решить, что речь идет о тех, кто переехал в Хельсинки. Правда, однако, полностью противоположна. Коренные стадилайнены [paljasjalkainen — коренной, дословно «голоногий, босоногий»] их тех, которые самые что ни есть дружелюбные. Они на своем родном поле [kotikenttä — термин из футбола-хоккея] и им не нужно изображать их себя ничего. Он знает, что город резиновый [да, именно так у финского автора: kaupunkiin mahtuu — дословно «в город поместится»!] и что туризм-поездки часто даже неизбежность. Коренной также не станет чураться [kavahtaa] чужого языка или диалекта, так как он привык к ним.
А вот переехавший из другого места, напротив, может в большей или меньшей степени находиться в безвыходном положении [olla hukassa]. Возможно, он даже и не знает, куда направить человека, спросившего дорогу, и может думать при этом, что в «Хеса» положено быть неприятным.
К характерным чертам мегаполиса во всем мире относятся миграционные потоки [muuttoliike]. Это влияет на все: на язык, на культуру и на людей. Хельсинки — это единственный финский город, который уже давно носит мантию мегаполиса и этим обстоятельством есть повод гордиться. Если те, кто живет не в нем, завидуют и говорят о стадилайненах уничижительно [mollata], Бог с ними, мы это как-нибудь выдержим. И скажем всем людям отовсюду: «Добро пожаловать к нам в гости!»
Свежие комментарии